Что не поделили Сергей Львович и Александр Сергеевич Пушкины?

Из-за чего они разругались в пух и прах? Удалось ли им помириться, или сын ушел в могилу с тяжким грузом на душе? Если вам это интересно — продолжим наше повествование.

Жизнь катилась по ухабам

Перед тем, как ответить на эти вопросы, хотелось бы остановиться на самой биографии Сергея Львовича. Началась она 23 мая 1770 года, когда его отцу, Льву Пушкину, вздумалось с женой на сносях отправляться к каким-то родственникам. Это была совершенно необязательная поездка, но крутому Льву вожжа под хвост попала. Своенравный муж приказал беременной жене одеваться и быть через пять минут во дворе. Все возражения няньки (жена не посмела и двух слов сказать против воли мужа) еще больше разъярили Пушкина.

В дороге, в тряском экипаже, у женщины начались роды, и только тогда муж дал приказ кучеру остановить карету. Так в этой карете и появился на свет отец будущего гения — Сергей Львович.

А дальше, как водится, в возрасте семи лет Сережа был записан в лейб-гвардии Измайловский полк. Сержант, прапорщик, затем капитан-поручик лейб-гвардии Егерского полка в Петербурге — все это только на бумаге, пустая формальность. Пушкин не любил ни военную службу, ни мундир, и почти сразу после получения майорского звания он решил подать в отставку. Тем более, к тому времени уже не стало отца, Льва Александровича, который фактически до последних дней тиранил сына.

Хороший для чужих, плохой для своих…

Женитьба на «прекрасной креолке» Надежде Осиповне Ганнибал, которая последовала в ноябре 1796 года, на первое время несколько смягчила характер Сергея, но это продолжалось недолго, сын унаследовал от отца несколько взвинченный, эмоциональный характер, мог вспыхнуть по пустяку, но был слишком обидчив, носясь со своей обидой длительное время. В чем-то Надежда Осиповна повторила судьбу своей свекрови: безропотно снося эти перемены настроения мужа, она старалась сделать все для того, чтобы сохранить семейный очаг, любовь и уважение детей к отцу.

Это получалось далеко не всегда. Ведь дети прекрасно видели, что Сергей Львович больше всего на свете любил заниматься собой. Он в совершенстве знал французский язык и литературу, писал стихи, экспромты и даже поэмы, был отмечен Денисом Ивановичем Фонвизиным. Причем просто как Пушкин, а не отец гения — Александра Сергеевича, ибо литературный отец Митрофанушки в бозе почил за два года до рождения сына у Сергея Львовича.

В общем, это был человек, занятый исключительно своей неповторимой особой. Он редко когда занимался домашним хозяйством, во всяком случае, не чаще чем собственными детьми, был очень плохим экономистом. Из обоих унаследованных сел — Болдино Нижегородской губернии, полученное от отца, и Михайловское Опочецкого уезда Псковской губернии — приданное за Надеждой Осиповной — не смог не только извлекать какую-то прибыль, но по меткому выражению сына «почти всегда находился на грани разорения».

В доме завелся «стукач»

Саша очень любил свою маму и недолюбливал отца, если говорить мягко. За то, что абсолютно все свалил на ее хрупкие плечи. А еще он был страшно скуп, если дело касалось собственных жены и детей, зато хлебосолен и учтив с многочисленными приятелями, которые часто этим пользовались. А вот для того, чтобы выбить денег для покупки лишней обновки для ребенка, Надежде Осиповне приходилось разыгрывать целый спектакль с четким обоснованием. И то результат чаще всего был предсказуемым — комбинация из трех пальцев. Ох, как злился однажды старший из сыновей Саша, когда хотел купить модные туфли, а папаша денег не дал, а сунул тапки, в которых ходил еще дедушка…

Вот почему отношения к матери и к отцу у Александра Сергеевича разительно отличались. Маму он нежно любил, заботился о ней, хотя зачастую она и не давала повода себя жалеть, Сергей Львович, напротив, к старости требовал, чтобы дети возились с ним, как с малым дитятей, но чем больше он настаивал, тем равнодушнее становились сыновья.

Особенно «смертельно» поссорились отец со старшим сыном в 1824 году, когда 25-летнего поэта, набирающего популярность, выслали в село Михайловское. Как истинный патриот государства, Сергей Львович обязался докладывать в полицию о каждом шаге проштрафившегося сына. Александр Сергеевич долго не мог взять в толк, откуда полиции известно о том, что и как он именно пишет. Подозревал подкупленную прислугу, а тут вышло, что «стучит» родной отец.

Разборки получились покруче, чем в Бронксе (один из самых крутых районов Нью-Йорка), Сергей Львович выскочил из дома с театральными криками: «Он поднял на отца руку!». А когда Надежда Осиповна поинтересовалась, действительно ли это так, ее муж тут же заявил: «Ага, ты только об этом и мечтаешь, чтобы сын меня прибил! Руку поднял и замахнулся, и ведь мог же ударить, если бы я не выскочил…»

С тех пор на длительный срок Сергей Львович и Александр Сергеевич перестали разговаривать. И только вмешательство поэта Жуковского на время примирило отца с сыном. Это событие произошло в Петербурге, спустя три с лишним года…

Но и после этого особо душевными отношения двух самых близких людей назвать было невозможно. Да, они терпели друг друга, Сергей Львович любил, когда о нем говорили, что это батюшка гениального поэта, но и только…

И смерть их не примирила…

Да, после дуэли на Черной речке и гибели поэта отец некоторое время относился к ушедшему сыну с должным уважением. Но уже в 1840 году он в очередной раз проклял поэта, да еще и отыгрался на его вдове и детях. Журнал «Сын отечества» опубликовал рассказы А. С. Пушкина о семейных преданиях, которые обнаружила вдова в рукописях и передала журналистам. В них нашлось место и деду-душегубу, и прадеду, который «в припадке ревности или сумасшествия зaрезaл жену, находившуюся в родах». По словам исследователя, «убийца был арестован, но прожил после этого недолго; умер в заточении в том же 1725 году. Мать Aлексaндрa Петровича, Федосья Юрьевна, стрaдaлa падучею; следовательно, наследственность ее сыновей могла быть неблагополучною…»

Это было последней каплей — санкции последовали незамедлительно. «Подаренное» Сергеем Львовичем сыну на свадьбу село Кистенево, как оказалось, было передано лишь в пожизненное владение и после «смертельной обиды» вернулось к отцу; и от своей доли наследства по смерти сына опечаленный отец отказался в пользу Ольги Сергеевны (старшей сестры поэта), а не в пользу вдовы с четырьмя детьми (его внуками!). Да, однажды, Сергей Львович совершил, казалось бы, благородный поступок, одолжив невестке Наталье Николаевне 2000 рублей. Но вскоре он потребовал с нее «обеспечение» уплаты в виде письма в контору, с тем, чтобы эти деньги вычли из ее пенсии…