Истории о том, как не сложилось: как в СССР не построили новый быт? Часть 1

Вспоминаем слова основоположника конструктивизма Владимира Татлина:

Не к старому, не к новому, а к нужному.

Бывает и наоборот. Иногда архитектура не только отражает актуальную психологию пользователя, но и влияет на нее. То есть архитектура может предназначаться для воспитания, формирования вкуса, взглядов, а иногда и мироощущения пользователя.

Яркий пример этого — храмовая архитектура Европы, в которой символически закодированы представления о христианской картине мира и пути к Царствию Небесному. Но и светская архитектура иной раз воспитывает.

Итак, 1920-е годы. В СССР вовсю строится новая, небывалая доселе жизнь. А новой жизни, принципиально новому обществу нужны новые люди. Откуда их брать? Воспитывать! И архитектура играет здесь свою роль.

Можно не слушать музыку, не читать книг, не смотреть на живопись. Архитектура же — тот вид искусства, который невозможно игнорировать. Мы живём среди нее и в ней, и ее влияние на нас неизбежно. И одновременно, архитектура отвечает на запросы общества, соответствует его потребностям и сама меняется в соответствии с ними.

Ну, а что может обновлять общественное сознание радикальнее, чем революция? Для нового человека и жилье нужно новое. Отражающее дух и потребности общественного устройства.

Важный момент: впервые в истории создается социалистическое государство. Это понятно. А ведь также впервые в истории жилая архитектура не просто отражает психологию общества, но и целенаправленно ее формирует.

В общем-то, подобного в истории ещё не было. И архитекторы отвечают на эти запросы социума.

Прежде всего, у нас теперь социализм. Все общее. Такое понимание грубо и обобщённо, зато просто для понимания.

С другой стороны, в стране мало ресурсов. На каждого не хватит — значит, логично объединить то, чем мы располагаем. Иногда буквально. Например, делая из отдельных квартир коммунальные.

В-третьих, социализм (и в пределе коммунизм) ориентирован на то, чтобы освободить человека труда. В том числе освободить его от большой части повседневной рутины, высвободив время для созидательного труда и саморазвития.

Для этого нового быта старое жилье мало пригодно. Мы сделаем новое, свое, где реализуются новые потребности общества. И появляются дома-коммуны.

Собственно, коммуны как способ общежития организуются еще с 1917 года. В то время это вынужденная мера, призванная хоть как-то компенсировать нехватку жилья в городах. Но уже тогда начинают всерьез высказываться сомнения в нужности отдельного жилья. В строящемся обществе, как предполагалось, будет царить максимальный коллективизм.

Сама идея коллективного жилья существует, по меньшей мере, с XVIII века. Да и некоторые традиции этого в Российской империи существуют. Множество рабочих снимают жилье в складчину, зачастую — располагаясь по несколько человек, а то и семей, в комнате. Это не «выдумки коммунистов», а дореволюционные описания тогдашних реалий.

Примерно как… Кто видел в 90-х общежития при вьетнамский рынках, тот может представить и условия жизни рабочей массы. Не от хорошей жизни… И после революции не от хорошей.

И коллективное самоуправление для России традиционно. Тут и сельская община, и армейские артели. Раз уж люди вынуждены объединяться ради выживания, приходится учиться и управляться коллективно.

Но к середине 1920-х завершается восстановление разрушенного хозяйства. НЭП даёт свои плоды. Начинается индустриализация. И можно позаботиться не только о выживании, но и об улучшении условий жизни.

В середине 20-х начинается активное жилищное строительство. На архитектурном конкурсе 1926 года архитекторов призывают «проникнуться новыми запросами к жилищу».

Сразу уточню: никто принудительно не загонял людей в коммуны. Прежде всего, строятся нормальные многоквартирные дома. А параллельно реализуются и проекты домов-коммун. Инициатива во многом (а вероятно, и большей частью) идёт снизу.

Остается разработать и оформить принципы их устройства — прежде всего, социального, и лишь затем — соответствующего ему архитектурного (по принципу «форма следует за функцией»).

Разумеется, коммуны похожи (прежде всего, отсутствием индивидуальных «удобств») на всем нам знакомые общежития. Но, в отличие от общежитий, это не временное, а постоянное жилье. И с куда более строгими порядками.

В пределе предполагалось, что вступающие в коммуну отказываются от имеющихся у них мебели и предметов быта («Типовое положение о доме-коммуне», 1928 год). Если это полноценная коммуна, быт обобществляется полностью, вплоть до коллективного воспитания детей.

Один из первых и самых известных домов-коммун в Москве — общежитие Текстильного института (проект архитектора Ивана Николаева). Это типично конструктивистский комплекс, где под отдельные функции выделены отдельные архитектурные объемы: по разным зданиям разведены жизненные и бытовые процессы — здесь есть спальный, санитарный, учебный, общественный корпуса.

Соответственно этому, регламентирован и распорядок дня. Точнее, наоборот, устройство здания призвано обеспечить следование предполагаемому распорядку, причем такое устройство проектировалось при участии самих студентов.

Каждый объем выполняет строго одну предполагаемую функцию. Все вместе — организовано как своего рода «жилой конвейер», задающий ритм и распорядок жизни.

Так, двухместные спальни предназначались исключительно для сна, в них были только кровати и стулья. Поднявшись утром, студент следовал через душевую, гардеробные (первоначально в спальнях не предполагалось даже мест для хранения одежды — для этого выделялись гардеробные!), спортивный сектор. И далее — в институт, библиотеку или комнаты для занятий (где в личных ящиках также должны были храниться принадлежности для учебы).

При этом архитекторам предлагалось предусмотреть наличие как мест для шумного совместного времяпрепровождения (это же студенты!), так и тихих комнат для занятий и отдыха.

Здесь все предельно функционально.

Спальни размером 2,3×2,7 метра размещены вдоль окон, обеспечивая воздухообмен. Изначально же Николаев предполагал сделать их еще меньше — 2×2 метра, с двухъярусными кроватями, и расположить в глубине корпуса, то есть вообще без окон. А чтобы уменьшить высоту и кубатуру, проектировалась специальная система вентиляции.

В итоге в комплекс вошли:

• тысяча с небольшим спальных ячеек на 2000 человек;
• работавшая в четыре смены столовая;
• учебный зал на 300 мест;
• библиотека с читальным залом на 150 мест;
• спортзал на 1000 человек, кружки;
• плюс прачечная, медицинский пункт, а также ясли на 100 мест (очень разумно: предусматривалась возможность возникновения студенческих семей).

Предписанный распорядок держался здесь довольно долго благодаря тому, что это общежитие. Людям семейным куда быстрее захотелось отдельного, «старорежимного» быта.

Продолжение следует…