Рубенс. Конный портрет Филиппа Четвертого. А где колесо фортуны?

Испания, 1628 год. У короля Испании Филиппа Четвертого свой путь придворного живописца начинает Диего Веласкес, у него — исключительное право писать портреты царственных особ.

И тут в Мадриде появляется Рубенс. Первый раз он был в Испании 26 лет назад. Сейчас он здесь для улаживания дипломатических проблем между Испанией и европейскими столицами. Слава живописца, естественно, сопровождает его в поездке (на всякий случай, для подарков, он привез с собой восемь полотен собственной кисти). Как бы само собой получилось, что Филипп заказывает Рубенсу свой конный портрет.

В те времена при дворе находился известный поэт и драматург Лопе де Вега (1562 — 1635). Судя по стихотворению, которое дошло до наших времен, он видел, как работает Рубенс. Это зрелище очень сильно впечатлило старика (ему в то время было 56 лет). В нем неподдельное восхищение талантом художника! И не только: в стихотворении указано время, затраченное художником на эту работу. А что еще более интересно — в нем описано значение каждой фигуры на полотне!

Оригинал полотна сгорел во время пожара мадридского дворца Алькасар — бывшей резиденции испанских королей. Но сохранилась копия, которую приписывают Диего Веласкесу. Почему Веласкес копировал Рубенса? Может быть, он хотел понять манеру художника, проникнуть в тайны его мастерства? Во всяком случае, сегодня можно не только увидеть эту картину (Галерея Уффици, Флоренция, Италия), но и понять, что хотел изобразить Рубенс, что он хотел рассказать о Филиппе 1У.

Поэт сравнивает Рубенса с Тицианом, он говорит о том, что Рубенс пишет кистями, которые он похитил у Природы. Как это случилось — неизвестно, но Природа заснула. Мало того, когда Природа пробудилась, она не сразу обнаружила нехватку рабочего инструмента:

«…она замешкалась на двенадцать дней…
и … войдя в залу, где он работал,
Нашла законченной картину, свидетельствовавшую
О чести Филиппа, о славе Рубенса».

Двенадцать дней — столько понадобилось Рубенсу для этого полотна!

«Природа сказала: «Какие бы усилия я ни приложила,
Я не могла бы сделать лучше.
Филипп — это Александр, склонись же, Апеллес.
Я признаю, что мои кисти были похищены не напрасно».

Смысл последней фразы в том, что представленный Рубенсом образ Филиппа возвышает его до Александра Македонского (Апеллес был придворным живописцем Александра, и как бы Рубенс превзошел его в мастерстве).

Принято считать, что Рубенс написал так много картин только потому, что у него работало множество учеников и подмастерьев. Но в Испании у него не было таких помощников, он работал в мастерской Диего Веласкеса.

А сколько Рубенс сделал за девять месяцев в Испании! Тесть Диего Веласкеса, художник Франсиско Пачеко, написал книгу «Искусство живописи, его древность и величие», изданную в Севилье (1649 г.). В ней он перечисляет работы Рубенса, выполненные за время пребывания в Испании. Только копий с картин Тициана Рубенс привез в Антверпен двадцать одну (размер полотен приблизительно полтора метра на метр)! Эти копии указаны в списке картин, составленном после смерти Рубенса. Оригинальных работ было сделано не меньше полутора десятков: портреты членов королевской семьи и знатных особ.

Что же так поразило Лопе де Вега? Может быть, скорость работы? Может быть, обнаженные женские тела, витающие в воздухе? Может быть, фантазии Рубенса, его образное мышление, доносящее до зрителя идеи, которые художник вкладывал в портрет монарха? Или язык символов, который возвеличивал короля, приближая его к небожителям? А может быть, все это вместе?

Вот что пишет поэт:

«Темнокожий Индеец следовал за ним
Широким шагом, неся прочный шлем»

Индеец — символ владений Испании в Южной Америке. На нем — лук и колчан со стрелами. То, что индеец преподносит королю шлем — тоже символ, символ покорности, подчинения.

«Католическая Обязанность предшествовала
Испанскому Юпитеру»

Эти строки говорят о том, что король, как и его предшественник Карл, крестил аборигенов, насаждал католичество (сравнение с Юпитером-громовержцем намекает на то, что этот процесс проходил под знаком истребления огнем и мечом тех, кто сопротивлялся принятию христианства). Символ Юпитера — молния в руках Католической Обязанности.

«Поражающего гидру ереси,
Порожденную темными тучами.»

Гидра ереси — это уже намек на внутренние дела, на истребление инакомыслящих в самой Испании.

«Вера возложила на его плечи
Бремя, которое он с удовлетворением
Принял от двух крылатых младенцев, облегчающих
Заботы Королей»

В руках у Веры — лавровый венок победителя, в левой руке — крест, поставленный в той точке земного шара, где находится Испания. Это сочетание как бы свидетельствует о том, что Испания — это оплот католичества.
Два младенца с крыльями стрекоз — это символ счастливых часов, счастливого времени царствования Филиппа. Историки пишут, что «природа щедро одарила этого венценосца — ему одинаково легко даются физические упражнения и умственные занятия. Он блестящий наездник, отличный фехтовальщик, искусный стрелок; одно из его любимых развлечений — охота, где он поражает всех своей ловкостью. При этом король наделен живым умом, у него большие способности к изучению языков, он интересуется историей. Его влечет и к искусствам. Он страстный поклонник живописи, и не только любитель — он сам пишет и рисует. Театр — его страсть, и здесь он тоже не ограничивается ролью зрителя. В девять лет он уже играл в комедиях. Да и теперь ничто не доставляет ему такого удовольствия, как исполнять роли в импровизированных пьесах, которые ставятся иногда в апартаментах королевы.» (Р. АВЕРМАТ. Петер Пауль Рубенс. На шахматной доске Европы (1628−1630))

Вероятно, Лопе де Вега вызнал у Рубенса о значении каждой детали, каждой фигуры. Стиль Рубенса резко отличался от обычной для того времени манеры тем, что в нем — множество аллегорий, намеков, деталей, несущих смысл только для посвященных. Именно это и послужило поводом к восторгам Лопе.

И последнее — о колесе Фортуны. Лопе де Вега пишет о Филиппе, что

«он пригвоздил
Быстрое колесо Фортуны,
Которой нисколько не боялся.»

Если исходить из того, что «он пригвоздил», колесо должно быть где-то под ногами коня. Но его нет на копии. Возможно, Веласкес посчитал, что эта деталь утяжеляет изображение (или создает впечатление неустойчивости всадника вместе с конем) — и убрал ее. Совсем.