Последние 10 лет у Лукича не было постоянного состава, и он выступал в небольших залах и барах с одной акустической гитарой под мышкой. Даже после его неожиданной смерти в 2012 году ситуация не сильно изменилась, хотя мёртвых у нас, как известно, любят больше.
Поэтому и «хитов» (в полноценном смысле) у него не было — широкие массы о них вряд ли знают. Недаром поначалу я собирался написать всего о 3−4-х — самых известных — песнях. Но потом решил (по той же причине) расширить список, выстроив из него некую путеводную нить, по которой мы могли бы проследить творческую эволюцию Чёрного Лукича — от и до.
Дело в том, что ранний Лукич очень сильно отличался от позднего. Начинал он с грязного шумного панка и больше походил на очередной клон ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНЫ. Свой собственный стиль он нашёл гораздо позже, и описать его очень трудно.
С одной стороны, тексты Кузьмина не имели чёткого сюжета и представляли собой набор ассоциаций и метафор, с другой — всё это передавалось без заумий, очень простыми словами. То же можно сказать и о музыке, в которой изящно переплелись рок, бардовская традиция, советская эстрада и русская народная напевность. Ну, а эмоциональную душевность и вовсе не опишешь — её можно только услышать. В общем, как говорил Козьма Прутков, «простая вещь — яблоко, а попробуй, сделай».
«Алиса»
Зёрна будущего стиля новосибирца Вадима Кузьмина можно узреть уже в первой написанной им песне. Музыкой, как и многие подростки, он увлёкся ещё в школьные годы, а первые гитарные аккорды ему показал двоюродный брат Александр. По словам Вадима, автором он стал совершенно случайно и без особых творческих метаний.
Где-то в 1984 году — во время учёбы в Новосибирском электротехническом институте — ему попалось на глаза вступительное стихотворение к «Алисе в Стране Чудес», где Кэрролл вспоминал историю создания сказки. Проникнувшись светлым детским мироощущением этого стихотворения, Кузьмин сочиняет на него песню «Алиса», легко справившись даже с неудобной 6-строчной структурой куплета.
В. Кузьмин:
«И вот этот барьер первый — когда ты еще не писал песни, и вот ты уже пишешь эти песни — перейден был достаточно просто».
Зафиксированное в песне «детское мироощущение» спустя годы выстрелит целым альбомом «Девочка и Рысь», куда войдёт и «Алиса». Но это будет после того, как Кузьмин побудет в образе радикального сибирского панка.
«Мы из Кронштадта»
В 1986 году Кузьмин собрал свою первую группу СПИНКИ МЕНТА (переиначенное название рыбных консервов «Спинки минтая», заполнявших пустеющие полки советских магазинов). Впрочем, вскоре от группы кроме названия ничего не осталось.
Зато состоялось судьбоносное знакомство Кузьмина с омским коллегой — Егором Летовым. Последний, благодаря своей кипучей энергии и самоотдаче, стал центром притяжения для многих сибирских исполнителей. А его квартира превратилась в знаменитую «ГрОб-рекордз», где на самопальной аппаратуре были записаны десятки панк-альбомов. Недаром почти все они звучат одинаково.
Не избежал этой участи и Кузьмин. По его словам, именно Летов убедил его, что песни — это не просто хобби, а дело всей жизни. Песен к тому времени накопилось много, и в феврале 1988 года всего за три «плотных и потных» дня на «ГрОб-рекордз» были записаны аж три (!) альбома Вадима Кузьмина. Песни вполне отвечали духу тогдашнего сибирского панк-андеграунда: были предельно антисоветскими — когда издевательскими, когда трагичными…
Издевательские песенки Кузьмина составили два альбома под маркой СПИНОК МЕНТА, а для более серьёзных Летов посоветовал придумать более подходящую вывеску.
Так появилось название «Чёрный Лукич». Его источником послужила финальная песня альбома — «Мы из Кронштадта». Кузьмин сочинил её после прочтения повести Михаила Кураева «Капитан Дикштейн». Повесть была опубликована в 1987 году, когда по СССР гремели «гласность энд перестройка». Поэтому в ней впервые в советской художественной литературе была затронута такая «скользкая» тема, как Кронштадтский мятеж 1921 года. То, что матросы Кронштадта тоже были пламенными революционерами, тогда никого не смущало — они были против большевиков, а это — главное.
Начиналась песня загадочной строчкой «Ногу на ногу Чёрный Лукич, / Палец поперёк, сухие губы…». На самом деле под Лукичом подразумевался Ильич,
Несмотря на то что политические взгляды Кузьмина впоследствии резко изменятся, он продолжит исполнять эту трагичную песню на концертах вплоть до самой смерти (как правило, по заявкам слушателей). Приживётся и ник «Чёрный Лукич», в разное время означавший то название группы, то самого Вадима Кузьмина. Сам музыкант с иронией говорил, что могло быть и хуже — группу чуть было не назвали НАСИЛЬНИКИ КРУПСКОЙ…
«Кончились патроны»
Самой же мощной песней на записях 88-го года, безусловно, была «Кончились патроны», давшая название всему альбому. Изначально в ней тоже было заложено антисоветское содержание. Однако, ввиду того, что текст не имел конкретики, песня без труда пережила время. Отчаянные и трагические строки:
Трудно пить свободу из пустой бутылки,
Трудно есть свободу из пустой тарелки.
Трудно воевать — кончились патроны…
…в «лихие девяностые» звучали не менее актуально и убедительно.
За долгие годы песня пережила множество реинкарнаций. Ранние версии легко отличить по напеву «на-на-на…» (кстати, все думают, что на акустическом «Квартирнике у Егора» Кузьмину подпевает Янка Дягилева, хотя на самом деле это голос его первой жены — Оксаны Жуковой). На альбоме 1995 года «Ледяные каблуки» уже появляется гитарное соло, хотя ещё и вместе с «на-на-на». И, наконец, на альбоме «Девочка и Рысь» (1996) напев окончательно исчезает, и «Кончились патроны» приобретают свою идеальную, на мой взгляд, форму.
Егор Летов считал эту песню лучшей в творчестве Чёрного Лукича, называл «манифестом шального, бунтарского, незримого и необозримого, безобразно-крамольного воинства» и даже исполнял на своих концертах. Да и не её одну…
«Мы идём в тишине», «В Ленинских Горах»
После приснопамятного парламентского бунта, подавленного в октябре 1993-го ельцинскими войсками, настроения в сибирской панк-тусовке радикально изменились. Двигателем этих метаморфоз, как обычно, выступил Летов. Вдохновлённый актом безнадёжного противостояния новому «тоталитаризму» (лукаво именуемому «демократией), лидер ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНЫ объявляет себя «коммунистом», защитником СССР и вступает в НБП Лимонова.
Новую повестку дня, в той или иной степени, разделяют многие сибирские коллеги. Все они организуют акцию «Русский прорыв», а в 1996 году даже ездят с гастролями в поддержку КПРФ (в то время как большинство более именитых рокеров «косят бабло» на президентском туре Ельцина).
Участвовал в «Русском прорыве» и Вадим Кузьмин. Именно тогда у Летова появилась идея записать на своих новых альбомах несколько песен Чёрного Лукича — три в исполнении автора, и три — в собственном исполнении. В итоге всё-таки решили («поскольку это всё-таки альбом ГО») оставить только две песни в исполнении Егора. Обе — «Мы идём в тишине» и «В Ленинских Горах» — были взяты с того самого первого альбома 1988 года, но записаны совершенно по-новому. Они вошли в «коммунистические» альбомы ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНЫ 1997 года — «Солнцеворот» и «Невыносимая лёгкость бытия»,
Любопытно, что и Кузьмин переписал эти песни заново для своего сборника «Будет весело и страшно» (1996). Вот только если у Кузьмина они зазвучали более тихо и печально, то у Летова превратились в мощные рок-гимны.
Кроме того, Летов убрал «антисоветский» подтекст песни «В Ленинских Горах». Например, строчка «Последний каравай вкушает пролетарий, / Опухшее дитё перстом благословляя…» превратилась в «Воскресшим буржуям внимает пролетарий / Восторга не тая, перстом благословляя…».
Е. Летов:
«Песня, собственно говоря, про что? Про то, что Ленин умер в октябре 93-го».
Все изменения дотошно согласовывались с Кузьминым, хотя тот и великодушно отмахивался: «Делай, что хочешь». И вообще считал, что всё величие этой песни «только в том, что её Летов спел».
В «Мы идём в тишине» вообще ничего менять не пришлось. Мажорная и бравурная по музыке и трагическая по тексту песня о собственноручно убитых мечтах и надеждах, пришлась ко двору и после развала СССР. Правда, в трек-листе «Солнцеворота» она была указана под другим — ёрническим — названием: «Далеко бежит дорога (впереди веселья много)» (строчка из песенки Буратино, прозвучавшей в экранизации пьесы А. Толстого 1939 г.).
Хотя эстетические взгляды Летова и Кузьмина к тому времени сильно разошлись, последний всегда был признателен товарищу за рекламу своего творчества.
В. Кузьмин, 2003 г.:
«Когда приедешь в какой-то новый город и не можешь никак раскочегарить публику, — достаточно спеть „Мы идём в тишине“ или „Мы из Кронштадта“, и после этого можно петь всё, что хочется. Я вот недавно после большого перерыва сходил на концерт ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНЫ и зашёл в зал как раз на песне „Мы идём в тишине“… и мне, к моему стыду, это было ужасно приятно».
«Суровая нить»
В конце 1980-х у Кузьмина начался творческий кризис. Если до этого песни лились, как из ведра, то теперь перестали писаться вообще. Кризис был преодолён лишь в 1994 году. При этом новые песни стали разительно отличаться от старых.
В это же время Кузьмин знакомится с тюменскими музыкантами и с их помощью записывает новый альбом «Ледяные каблуки». Запись проходила в спартанских условиях. В 1995 году музыканты арендовали в Тюмени избушку и писались там весь февраль — вживую, практически без репетиций. Поэтому по звуку альбом вышел хотя и не столь жутким, как «Кончились патроны» 1988 года, но всё ещё по-панковски «гаражным». В плане содержания он тоже был «переходным»: туда вошли как старые, так и свежие песни. Многие были впоследствии перезаписаны в новых студийных аранжировках. Кроме двух — «Суровая нить» и «Продана девушка».
Правда, обе нередко исполнялись на концертах, где Кузьмин неизменно посвящал «Суровую нить» своей землячке — новосибирской певице и подруге Летова Янке Дягилевой. Жизнь этой талантливой исполнительницы оказалась недолгой — в мае 1991 года её тело было найдено в реке Иня. Настоящие причины смерти (убийство, самоубийство, несчастный случай?) не установлены и по сей день.
Впрочем, никаких прямых отсылок к Янке в тексте песни нет, поэтому о смысле посвящения можно только догадываться. То ли это реакция на смерть певицы, то ли просто гимн сибирскому рок-н-ролльному братству.
Нетрудно заметить, что саунд альбомов «Чёрного Лукича» с 1988 по 1995 год не отличался особой оригинальностью. Особыми вокальными данными Кузьмин тоже никогда не отличался, но на старых записях очень уж сильно бубнил и гнусавил. Свою собственную интонацию, новое звучание и оригинальную концепцию он найдёт только в 1996 году на альбоме «Девочка и Рысь». Но об этом — в следующий раз.
Карл-Август Аванти, я просто прошу Вас продолжить эту тему, в таком ракурсе. Очень тяжело преподавать этот предмет. Знаю на примере жены,...