• Мнения
  • |
  • Обсуждения
Марк Блау Грандмастер

Как индейцы навахо победили... в войне с Японией?

— Я напишу по-французски, — улыбнулся Штирлиц, — левой рукой и без адреса. Адрес знают в Центре, там передадут.— С вами страшно говорить, — заметил связник.
Ю. Семенов. «Семнадцать мгновений весны»

Как известно, в современном русском языке слово «мир» имеет два разных значения. Есть «мир», означающий отсутствие войны, а есть «мир», имеющий смысл места обитания: Вселенная, все, что нас окружает, в том числе и люди, община, общество. Это тот мир, на котором «и смерть красна».

Эдгар Пейн, «Навахо всадники» Фото: artchive.ru

До орфографической реформы 1917—1918 годов эти два разных по смыслу слова и писались по-разному. В первом значении писалось «миръ», а во втором — «міръ». Так что переводчики переводили название романа Л. Н. Толстого, ни мало не смущаясь: «Война и миръ» — «La guerre et la paix» — «War and Peace».

Другой язык — это другой мiръ. Зная другой язык, по-другому воспринимаешь окружающее и окружающих. Изучая другой язык, сближаешься с другими людьми, меняешь (иногда кардинально) круг общения. Более того, другой язык — это иногда способ скрыть свои мысли от чужих ушей.

В мире в настоящее время существует более 6 тысяч языков. Среди них есть языки, на которых говорят миллионы и даже миллиарды людей. Это так называемые «мировые» (мiровые!) языки. Например, зная английский, можно найти собеседника едва ли не в любой части света.

А есть редкие языки, так сказать, «локального пользования». На таком языке говорит один народ, а иной раз, даже одно племя. Несколько тысяч человек во всем мире! Естественно, что таким языкам труднее «удержаться на плаву» в современном огромном мире.

Теоретически, казалось бы, эти языки обречены на исчезновение. Их должны, в конце концов, поглотить языки более «мощные». Ничего не поделаешь, глобализация! Практически же языковые и социальные процессы не столь прямолинейны. «Маленькие» языки удерживают за собой определенные территории, на которых проживает большинство населения, говорящего на этом языке. Чаще всего «прописка» языка на определенной территории оформляется законодательно.

Например, вот один факт из истории языков: в Испании при режиме Франко все местные языки, даже такие довольно крупные, как баскский и каталонский, были запрещены. После демократизации страны они получили официальное право на жизнь в качестве языков отдельных провинций.

Точно так же во Франции, в провинции Бретань, в качестве второго языка разрешили употреблять местный бретонский язык, принадлежащий к кельтской языковой группе. Этот язык совершенно не похож на французский. В этом немедленно убеждаешься, увидев его на дорожных указателях.

В США официальным языком страны является английский. Язык мирового масштаба, безо всякого сомнения. По сравнению с ним языки индейских племен — мелочь пузатая. Однако за каждым индейским племенем в Америке закреплена территория, где язык этого племени становится «государственным». Эти территории называются резервациями. Благодаря советским пропагандистам, в русском языке это слово имеет отрицательную коннотацию, хотя его значение — «заповедник». Эти «заповедники» устроены так, что охраняют не только природу, но и жизнь народа, в эту природу вписанного, а значит и язык этого народа тоже.

Например, в штатах Аризона, Нью-Мексико и Юта живет самое большое индейское племя в Америке — навахо. Соответственно, здесь находится самая большая индейская резервация в США. Фактически здесь сосредоточены все люди на Земле, говорящие на языке навахо — около 300 тысяч человек. То есть приблизительно население города Калуги или города Вологды. В резервации работает радиостанция, вещающая на языке навахо, издается газета Navajo Times. И язык племени живет, благодаря непрекращающейся работе вокруг него и на него. В колледже навахо воспитывают учителей. Язык, взаимодействуя с современными реалиями, пополняется новыми словами.

В общем, если сравнивать судьбы языков и судьбы людей, язык навахо выглядит преуспевающим пожилым провинциалом. Но внешность бывает обманчива. Вдруг выясняется, что пенсионного возраста обитатель какой-нибудь заскорузлой Хацапетовки был в годы войны героическим морским пехотинцем. И тогда совсем по-другому взираешь на его морщины и седины.

В годы Второй мировой войны языку навахо, а вернее, его носителям, молодым индейцам из резервации навахо, пришлось участвовать в кровавых боях с Японией. Участвовать и победить. Как же это получилось?

История началась в конце XIX — начале XX века. В одной из резерваций навахо в штате Аризона появился миссионер Уильям Джонстон. Преподобный Джонстон участвовал в разборках, возникавших в те годы между индейцами и англо-американцами из-за кражи скота. Он проявил себя в этих спорах достаточно здравомыслящим и честным человеком и сумел решить конфликт мирным путем. Более того, когда индейцы разрешили Уильяму Джонстону построить миссию на территории своей резервации, тот способствовал переносу границы резервации западнее, чтобы избежать дальнейшего похищения скота.

Сын Уильяма Джонстона, Филип Джонстон (Philip Johnston; 1892 — 1978), жил в индейской резервации с четырех лет. Он играл с детьми навахо и в совершенстве выучил язык индейцев. Когда в 1901 году в Вашингтон поехала делегация индейцев навахо для переговоров с президентом Теодором Рузвельтом, недавно вступившим на этот пост, Филипп был переводчиком с языка навахо на английский. Посчитайте сами, сколько ему было тогда лет.

В 1910 году Филип Джонстон получил ученую степень. В марте 1918 года он поступил на военную службу, и в сентябре 1918 года его отправили во Францию на Западный фронт Первой мировой войны.

По возвращении с военной службы Джонстон учился в Лос-Анджелесе в университете Южной Калифорнии и в 1925 году получил степень инженера гражданского строительства. Спокойная жизнь простого обывателя была прервана войной с Японией.

Продолжение следует…

Статья опубликована в выпуске 17.04.2018
Обновлено 10.04.2023

Комментарии (5):

Чтобы оставить комментарий зарегистрируйтесь или войдите на сайт

Войти через социальные сети:

  • Языки рождаются, живут и умирают вместе со своими народами.
    Однако, есть в мире один язык, который, умерев почти две тысячи лет назад, возродился. Сегодня на нем говорит несколько миллионов человек.
    Этот язык - иврит. Когда семнадцать веков назад евреев изгнали с их земли и расселили по миру, этот священный язык остался только в святых книгах. На нем молились, но на нем не общались в быту: евреи говорили на языках тех стран, в которых жили. Иногда создавали свои диалекты, смешивая иврит с языками стран рассеяния. Например, так появился идиш.
    В жизни появлялись новые понятия - в священном языке для них НЕ появлялись новые слова.
    Когда же в девятнадцатом веке евреи со всего мира начали мало-помалу выкупать свою землю и возвращаться на нее, возникла проблема: говорившие на идише евреи из Европы (в основном - немецкие) не могли понять франкоязычных евреев из Марокко. А те не могли понять говоривших на ладино (это смесь еврейского с испанским) евреев Средиземноморья.
    И тогда появился человек по имени Бен Иегуда (это псевдоним, он буквально значит Сын Иудеи) с мыслью возродить иврит в качестве языка повседневного общения.
    Жизнь Бен Иегуды, как и история возрождения языка иврит, - тема не для комментария, а для целой серии статей. Зато результат налицо: любой сегодняшний израильский школьник легко читает тексты свитков Мертвого Моря, написанные более четырех тысяч лет назад. А это значит, что возрожденный иврит сегодня - это тот же самый язык, на котором говорили тогда.
    (Замечу в скобках: Слово о Полку Игореве, написанное меньше тысячи лет назад, знакомо нам только в переводах. Мне приходилось держать в руках книги восемнадцатого-девятнадцатого веков - "с ятями" - я их читал с некоторым напряжением. А тут - тексты четырехтысячелетней давности).

    • Нью Йоркер, идиш - это один из диалектов немецкого языка, а не смесь иврита с немецким. Также и ладино - не смесь испанского с ивритом, а протоиспанский язык с включениями (очень небольшими) ивритских слов. Я написал в ШЖ статьи и о возрождении иврита и о ладино. Об идише - на подходе.
      Кстати, иврит был языком молитв и священных книг уже во времена Иисуса и Бар-Кохбы. Разговорным языком в Иудее две тысячи лет назад был арамейский. Сейчас он остался только в качестве языка айсоров (ассирийцев). Но они, христиане, ужасно гордятся, что говорят на языке Иисуса.

      • Нью Йоркер Читатель 17 апреля 2018 в 22:33 отредактирован 17 апреля 2018 в 22:41 Сообщить модератору

        Марк Блау, извините, у за пару вопросов.
        Кто (кроме евреев) говорил на идише? Говорили ли на нем немцы, хотя бы жители одной самой маленькой немецкой деревушки? Есть ли в идише еврейские слова, отсутствующие в литературном немецком? Если на нем говорили только евреи - можно ли считать его диалектом немецкого или правильнее назвать его смесью немецкого с еврейским?
        Кто (кроме евреев) когда-либо говорил на ладино? Говорили ли на нем испанцы?
        Ивритское слово "иегудит" в словаре переводится как "любой из еврейских языков - иврит, идиш, ладино и т.п." Что подразумевается под этим "и т.п."? Какие есть еще специфические еврейские языки?

        Вы признаете, что в ладино есть включения (пусть и очень небольшие) ивритских слов.
        Смесь 99 процентов воздуха и 1 процента водорода ведет себя не как чистый воздух - такая смесь взрывоопасна. Смесь нескольких килограммов сахара с долей грамма героина - это далеко не чистый сахар, не стОит с таким "сахаром" пить чай. Смесь галлона воды со щепоткой чистого экстракта стевии на вкус будет заметно сладковатой - такую воду легко отличить от исходной без всякого анализа.

        Когда-то в мои руки попала книжка "Охотник за шпионами", написанная полковником британской контрразведки Орестом Пинто. Разумеется, книжка была о работе контрразведчика. В одном из эпизодов он рассказывал о допросе задержанного, который выдавал себя за норвежского рыбака. Разумеется, допрос шел по-норвежски. Разумеется, подозреваемый упорно отрицал знание немецкого. Обходил все ловушки. Например, полковник попросил его посчитать до ста (норвежские РЫБАКИ произносят какое-то число "не совсем правильно", не на литературном норвежском) - он прошел и это испытание. Однако, неосторожная реакция допрашиваемого на одно немецкое слово ("ввернутое" полковником вроде бы случайно) выдала его с головой. Одно-единственное немецкое слово на несколько часов допроса по-норвежски стало для прекрасно подготовленного немецкого шпиона фатальным.
        Разве включение (пусть небольшое) ивритских слов не превращает язык ладино в смесь?

  • И все же Толстой написал "War and world"("La guerra ed il mondo") -- согласно дореформенному правописанию. И те переводчики, что его до революции переводили - обязаны были это знать и переводить правильно, но...

    • Игорь Вадимов, мне приходилось объяснять эту неточность своим друзьям-американцам. В том числе и тем, кто говорит по-русски, но незнаком с подробностями русской дореформенной орфографии.
      Однако, перевод названий - это искусство. Почти такое же искусство, как перевод поэзии. Хотя и в меньшей степени, чем перевод художественной прозы. А в искусстве нет такого понятия, как "правильно" или "неправильно". В отличие от перевода технической литературы, иногда просто невозможно перевести так, чтобы сохранить смысл, звучание и настроение - чем-то приходится жертвовать.
      Я когда-то держал в руках сборник Роберта Бернса, в котором были стихи в оригинале, параллельные переводы Самуила Маршака и другие переводы в приложении. С точки зрения технаря, переводы Маршака наименее точны. Однако, никто не мог передать звучание оригинала, как Маршак.
      У Маканина была пьеса под названием "Один и одна". Попробуйте перевести это название на английский - в английском числительные в принципе не имеют категории рода, без всяких исключений.
      У Сомерсета Моэма был роман под названием "Cakes and ale". Один перевод назывался "Торты и пиво", второй - "Пироги и эль", а третий - и вовсе "Радости жизни".
      Фильм "Roaring twenties" (буквально "Ревущие двадцатые") в русском переводе вышел под названием "Судьба солдата в Америке".
      Во время Второй Мировой войны немцы в своем фронтовом театре поставили пьесу нашего Корнейчука, которая в оригинале называлась "Фронт". Текст был переведен настолько точно, насколько вообще может быть точным перевод. Изменили только интонации и... название. В их версии спектакль назывался "Как они воюют". Разумеется, в их варианте этот спектакль был совершенно антисоветский.
      Известая советско-американская документальная киноэпопея восьмидесятых, которая в русском варианте называлась "Великая Отечественная", в Америке шла под названием "The unknown war" (буквально "Неизвестная война").