Почему «Давид» Микеланджело стал символом эпохи Ренессанса?

Не увидеть ее было бы мудрено: 5,5-метровое изваяние установили на площади, перед Палаццо Веккьо, здания правительства Флоренции. Но вряд ли только благодаря размеру эта скульптура «отняла славу у всех статуй, современных и античных, греческих и римских». Дело происходит в XVI веке, во Флоренции — родине и сердце эпохи Ренессанса. Эти люди понимали в искусстве!

Вообще-то, статую Гиганта задумали и должны были изваять полувеком раньше. И даже начали, но не срослось. Вроде бы под предлогом обнаруженного в мраморе неисправимого изъяна.

И вот теперь гильдия шерстяников Флоренции решила, наконец, завершить едва начатую когда-то работу, пока глыба мрамора окончательно не пришла в негодность под воздействием осадков.

Глыбу уже начинали обтачивать, что дало повод тому же да Винчи отказаться от заказа: дескать, «мрамор испорчен».

А молодой Микеланджело Буонарротти взялся. Ему 26 лет, и он уже знаменитость: два года назад Микеланджело изваял одно из величайших произведений мирового искусства — «Пьету». Но «Пьета» в Риме, теперь мастер хочет признания дома, во Флоренции. Сочтя гигантский кусок мрамора достойным приложения усилий. Если работа удастся — это должно прославить мастера… А в своем умении Микеланджело, кажется, уверен.

И наконец, еще одна причина: да Винчи-то не взялся! «Титаны Возрождения» не слишком-то любили друг друга…

Микеланджело «испорченность» мрамора не помешала. Возможно, он счел это затруднение дополнительным вызовом своему мастерству. Больше того — похоже, необходимость обойти изъян и «подсказала» позу «Давида».

К тому времени существуют как минимум три флорентийских «Давида»: два — работы Донателло; один — Вероккьо.

Когда Микеланджело предлагает изваять именно скульптуру Давида, от него, вероятно, ждут чего-то подобного, только более масштабного. Вышло совсем иное.

Все три более ранних статуи изображают Давида-победителя, стоящего над отрубленной головой Голиафа. «Давиды» Донателло и Вероккьо совсем юны. И весьма хрупки. Особенно у Донателло, которому даже меч, который тот держит, кажется, великоват… Впрочем, это меч Голиафа. Неясно только, как этот очаровательный «почти мальчик» сумел завалить великана-Голиафа? Не иначе, как силой Божьей…

«Давид» Вероккьо выглядит постарше и повзрослее. Распространена версия, что моделью для статуи стал учившийся тогда у Вероккьо молодой да Винчи. Если герой Донателло выглядит так, словно сам еще не очень верит в свою победу, то «Давид» Вероккьо, похоже, торжествует. И даже любуется собой, откровенно глядя прямо на зрителя — в противовес почти застенчивому персонажу Донателло.

«Давид» Вероккьо похож скорее на еще более раннего, первого «Давида» Донателло, с почти царским достоинством, словно предвкушая свое великое будущее, стоящего над убитым соперником.

Давид-Победитель — прекрасный образ, подходящий, чтобы символизировать мощь Флорентийской республики. Но времена изменились, и то, что было хорошо раньше, теперь недостаточно соответствовало духу времени.

Да и Микеланджело никогда не был замечен в подражании предшественникам. Давид-Победитель, Давид-Псалмопевец, Царь Давид — все эти сюжеты были известны. Теперь миру предстал Давид, каким он был перед прославившей его схваткой.

И это не гибкий и хрупкий юноша. Микеланджело не был склонен к приданию своим персонажам какого-либо женоподобия. Скорее наоборот… Но в этой работе нет и никакого «наоборот».

Давид — образец гармонии. Пропорциональное телосложение; уравновешенная естественная поза, где поворот корпуса и головы, положение плеч и бедер взаимно уравновешивают друг друга. Давид запечатлен в момент, когда он остановился, осматриваясь в поисках соперника. И это уже не юноша, как у Донателло и Вероккьо. Микеланджело следует ветхозаветному тексту:

«сказал Давид Саулу: раб твой пас овец у отца своего, и когда, бывало, приходил лев или медведь и уносил овцу из стада,
то я гнался за ним и нападал на него и отнимал из пасти его; а если он бросался на меня, то я брал его за космы и поражал его и умерщвлял его;
и льва и медведя убивал раб твой, и с этим Филистимлянином необрезанным будет то же, что с ними».

Мог ли хрупкий юноша-Давид Донателло задушить льва? Микеланджело ваяет Давида, способного на это. И готового принять любой вызов. Пока неподвижный, он застыл на грани действия, ищущий, где приложить свои силы.

Кажется, ветхозаветный герой и не сомневается в своей будущей победе. Здесь нет ни капли донателловской застенчивости, нет и самолюбования, как у героя Вероккьо. Этот Давид знает себе цену, знает точно… И цена эта высока.

Больше того. Мне запомнилось слышанное однажды сравнение Давида с… очень крупной и сильной собакой, никогда не получавшей взбучки. (Такое сравнение было бы невозможно во времена Давида, но мы-то относимся к собакам иначе…)
Обратите внимание на позу и взгляд. Действительно, словно сторожевой или пастуший пес оглядывает свою территорию: «Где непорядок? Разберемся…»

Собственно, «Давид» — не просто образец прекрасной работы по камню. И даже не просто новаторство в искусстве. Все это безусловно, но все это оформляет идею: в образе «Давида» Микеланджело гениально «угадал», создав образ, идеально соответствующий месту и времени. Он изобразил человека эпохи Возрождения. Человека, осознавшего свою силу. Человек, понимающий, что он может все, за что бы ни взялся… почти все.

Таков старший современник Микеланджело — да Винчи, воспринимаемый нами как почти идеальный образец «человека Возрождения». Таков сам Микеланджело — скульптор, художник, архитектор, военный инженер, поэт.

Достаточно взглянуть… да хотя бы на состав «комиссии», решавшей, где установить статую. В нее входили: художники Пьеро ди Козимо, Филиппино Липпи, Пьетро Перуджино, Козимо Росселли; Лоренцо ди Креди, Сандро Боттичелли; архитекторы Джулиано и Антонио да Сангалло, Баччо д’Аньоло; скульпторы Андреа делла Роббиа, Андреа Сансовино; Франческо Рустиччи… Ах да, еще «от художников» присутствует Леонардо да Винчи…

Это вершина айсберга. Эта эпоха невероятно щедра на людей одаренных и стремящихся по полной реализовать свои способности. Зачастую — немалые. Иногда доходящие до гениальности. И современники Микеланджело прекрасно «прочли» воплощенный в статуе образ.

Об этом косвенно говорят и дебаты, развернувшиеся вокруг места установки статуи. Первоначально ею планировалось украсить собор Санта-Мария-дель-Фьоре, установив гигантское изваяние ветхозаветного героя то ли наверху, то ли возле собора. Но готовая статуя вызвала разногласия. Не относительно того, хороша ли она, гениальность замысла и его реализации сомнений не вызвала. Но похоже, этот «Давид» пробуждал у современников не только религиозные чувства…

И мнения разделились: установить скульптуру возле кафедрального собора или на Площади Синьории? Возле религиозного или светского центра Флорентийской республики?

Перевесило было мнение Леонардо да Винчи, что статую нужно установить в Лоджии Ланци — строении, предназначенном для светских мероприятий. Решающим же оказалось мнение самого Микеланджело, что «Давиду» — герою, победителю, человеку действия — уместно стоять, ни много ни мало, перед входом в Палаццо Веккьо — здание правительства Флорентийской Республики.

Символ эпохи Возрождения — в центре родины Возрождения.

Есть в этом еще один символический смысл. Эпоха Возрождения возвышает людей творческих. Постепенно, далеко не сразу, но поднимая Мастера от восприятия его как ремесленника, обслуживающего персонала, до уровня Творца. С которым не зазорно иметь дело сильным мира сего. А иногда не только не зазорно, но и почетно.

Подобно тому, как некогда пастух Давид стал великим Царем Давидом. Этакий вот социальный лифт.

А для 29-летнего Микеланджело «Давид» станет лишь одной из вершин творчества. К нему мы еще вернемся…