Чем прославился М. Б. Барклай-де-Толли?

На одной из интернет-страничек попались мне как-то раз на глаза такие строчки: «Знаменитый полководец русской армии, имеющий титул генерал-фельдмаршала, на счету которого десятки успешных сражений Отечественной войны 1812 года и военные походы за пределы России, Михаил Богданович Барклай-де-Толли мог посоревноваться по популярности с самим Суворовым».

Раньше мне никогда не доводилось слышать про такой титул находящихся на военной службе офицеров. Получалось очень интересно: два достаточно высоких звания — и генерал, и маршал — как бы соединились в одном. Могло ли вообще быть такое? Любопытства ради, я решила посмотреть, что же это всё-таки за чин и сколько генерал-фельдмаршалов было в России вообще.

Оказалось — всего 64 человека. Согласитесь, за всю историю России это немного.

Далее читаем: «Генерал-фельдмаршал — это высший военный чин в российской армии с рубежа XVII—XVIII вв. до 1917 года». То есть фактически второе по старшинству воинское звание (выше него по рангу стоит только Генералиссимус). Само собой разумеется, чтобы военному присвоили такое звание, надо было не просто служить, его надо было заслужить.

Так каким же образом столь высокое звание присвоили потомку древнего шотландского рода — Михаилу Богдановичу Барклаю-де-Толли? За беспримерную храбрость? Или за разработку необычной концепции ведения боевых действий, с помощью которой было выиграно не одно сражение? А может быть, и за то, и за другое?

Обратимся к истории…

Если проследить за родословной Барклая-де-Толли, можно увидеть, что род его берёт начало в XI веке. По линии отца Михаил Богданович является потомком древнейшего шотландского рода. В анналах истории первым в этой родовой линии упоминается некий Роберт Барклай, имевший скандинавские корни. Служивший в армии Вильгельма I (он же Вильгельм Завоеватель, или Вильгельм Нормандский) Роберт Барклай оказался в Британии, где и решил остаться жить.

В те далёкие времена воины, хорошо зарекомендовавшие себя на службе Вильгельма I, имели право выбрать себе место жительства по собственному усмотрению. Роберт Барклай выбрал деревню Баркли, название которой было созвучно с его именем.

Двое сыновей, появившихся у Роберта Барклая, разделили шотландский род на две ветви: Барклай оф Гартли и Барклай оф Тоуи. Род Барклаев оф Гартли прекратил существование ввиду отсутствия детей. Зато род Барклаев оф Тоуи благополучно процветал.

Здесь надо отметить, что с чисто языковой точки зрения даже для привычных к большому количеству дифтонгов и трифтонгов в речи шотландцев выговорить фамилию «оф Тоуи» было не очень удобно. Поэтому спустя три или четыре поколения не очень удобное для произношения «оф Тоуи» перетрансформировалось сначала в «оф Толли», а потом (очевидно, сказалась мода на европейские имена) в «де-Толли».

Пришедший к власти Оливер Кромвель начал проводить свою политику. Потомки воинов, верой и правдой служивших Вильгельму I, попали при новом военачальнике в опалу. Вынужденные бежать из Британии, они пересекли границу несколько раз, пока не обосновались в Риге.

Позже, когда Латвия вошла в состав Российской империи, отцу будущего полководца Вайнгольду Готтланду улыбнулась удача. Мало того что он получил княжеский титул, он ещё очень удачно женился. Маргарита Элизабет фон Смиттен была немкой по происхождению и имела дворянский титул, так что титул князя Вайнгольду Готтланду пришёлся как нельзя кстати. В декабре 1761 года у счастливой пары родился сын.

Правда, мальчика назвали на немецкий манер, и он получил имя Михаэль Андреас. Местный же священник из православных наотрез отказался дать младенцу «чужеродное» имя, которое отсутствовало в Святцах. Так Михаэль получил имя Михаил.

Отчество же Богданович только что окрещённый Михаил получил так. Имя его отца Готтланд переводится с немецкого языка как «земля, данная Богом». А раз даже в отцовском имени было упоминание Всевышнего, как «Богом данный», священник счёл самым разумным не только окрестить мальчика, но и дать ему новое отчество, в котором он углядел Божий промысел — Богданович.

До четырёх лет Михаил рос и воспитывался в собственной семье. Но на семейном совете, собранном сразу после дня рождения Михаила, было решено отдать его на воспитание в Санкт-Петербург, где проживала родная тётка матери. Дело в том, что в XVIII столетии процветала среди немцев традиция: если кто-то из родственников не мог иметь детей, ему отдавали на воспитание собственных сыновей или дочерей.

Так Михаил оказался в Санкт-Петербурге. Надо отметить, что приёмные родители очень полюбили мальчика, поэтому они старались добросовестно выполнять свои обязанности. К маленькому Михаилу были приглашены лучшие учителя по всем наукам, которым обучались его сверстники в школе. Получая домашнее образование, Михаил увлёкся стратегией и тактикой ведения боя. Кроме того, к четырнадцати годам он свободно общался на нескольких иностранных языках.

Поскольку приёмный отец находился в звании полковника, его не могло не радовать то, что Михаил проявлял сильное желание стать военным. Ещё в шесть лет мальчик был зачислен в ряды Новотроицкого кирасирского полка, находящегося под командованием его приёмного отца. По прошествии двух лет, когда Россия начала войну с Османской империей, маленький Михаил с нетерпением ждал писем с полей сражений и не отходил от карты боевых действий, читать которую он научился почти сразу же, как начал учиться обычным наукам.

Продолжение следует…