• Мнения
  • |
  • Обсуждения
Владимир Голубков Грандмастер

Что должно роднить сфинкса и гаишника?

Проезжал сейчас через железнодорожный переезд в Переделкино. И так обычно здесь куча машин собирается, а тут вообще — целая толпа возникла, пробка образовалась.

Фото: Depositphotos

ГИБДД-шник какую-то белую машину в потоке остановил, все её объехать пытаются, ругаются: ГАИ, московские власти и жару первого летнего дня проклинают. Водитель, миловидная женщина лет сорока пяти, что-то доказывает, всплёскивает сначала эмоционально, потом обречённо руками, о чём-то просит… Красивая, долго укладываемая, видно, перед работой, причёска растрепалась — женщина не обращает уже на это никакого внимания…

Проезжаю мимо. Видно — она уже чуть не плачет… Офицер неумолим, как вечный страж пирамиды сфинкс, на лице — никаких эмоций, глаза только бегают — следующую жертву в потоке высматривает…

Жалко… Кто из нас не побывал в подобной ситуации, и всегда поражает показная невозмутимость стража порядка, хотя… Бывает-бывает, случается увидеть и калейдоскоп эмоций на лице, и просьбу о понимании и человеколюбии. Давно, правда, это было, в 93-м году, но вспоминается часто, именно в подобных случаях.

Как раз к отъезду из Америки кто-то из посольских организовал «пул» по покупке наших экспортных машин в «Ладе Канаде». Получалась прямая выгода: в стране «девятка» стоила свыше восьми тысяч долларов, а после доставки пароходом машины из Галифакса в Питер она обходилась в четыре тысячи триста, причём с дополнительным набором зимней резины и прочими «прибамбасами». Таможенными сборами тогда дипломаты не облагались.

Получать машины договорились всей толпой, времена тогда были неспокойные, на дорогах часто «шалили», причём придорожные менты активно соревновались в этой подработке с бандитами. Целую стратегию продумали — где и как будем ехать, что и кого возьмём с собой для безопасности, если останавливаемся по приказу ГАИ, то все шестнадцать машин, так и едем без остановок из Питера в Москву организованной колонной.

У меня в то время был замечательный сосед — Славка Анфиногенов. Поскольку у нас были смежные балконы, разделённые только тонкой перегородкой, то мы часто обменивались через неё разговорами, сигаретами, мнениями, рюмками и закусками. В общем — дружили семьями, да и дети были одного возраста. Славка был старшим следователем Гагаринской прокуратуры, поэтому он мне пообещал всяческую поддержку и содействие, и если сопровождающий был мне не нужен, то от предложения временного гаража для машины я не отказался. Слава пообещал на время гараж своего друга — главного прокурора Солнцевского района Владимира Киселя.

«Пригонишь машину, спросишь — как проехать в прокуратуру, поднимешься к Вовке Киселю, он тебе отдаст ключи, я договорился уже. Если его не будет, ключи для тебя у дежурного будут лежать…»

Неделю мы ждали, изнывая в питерской гостинице, когда наше судно «Роу-роу» получит разрешение на разгрузку, но зато за это время успели обзавестись канистрами с бензином, которого на трассе тогда днём с огнём не было. На тех заправках, которые бензин продавали, сидели информаторы придорожных соловьёв-разбойников, такие были суровые времена.

Сгрузили все наши машины с парохода, уже когда стемнело, и колонна, повизгивая на поворотах свежей резиной, умчалась в ночь…

Сначала в пригородах Питера, затем на Валдае нашу армаду пытались раза три останавливать — то псевдо-гаишные непонятные засады посреди тёмного леса, то ещё невесть кто. Но мы игнорировали приказы и просьбы остановиться, выразительно демонстрируя через приоткрытые окна стволы и их имитацию, непреклонную решимость и прихваченных в целях опознавания «свой — чужой» двух московских ментов-сопровождающих.

Ох, и дорого они нам обошлись! Помимо обещанного вознаграждения, распределённого на всех, они ещё и непрерывно и помногу пили. Печень свою не берегут, ну и ладно, но те ребята, к кому они попали в попутчики, очень обижались потом, глядя на испорченные салоны новых автомобилей — когда просто укачивает, так художественно не безобразничают!

Рано утром, расставшись на подступах к Москве, мы растеклись по магистралям и дорогам, тихо радуясь окончанию приключения и предстоящему вечернему расслаблению.

Кольцевая дорога (тогда — «дорога смерти») имела по две полосы в каждую сторону, без всякого разделения встречного движения. Как тяжело давались последние километры перед домом…

Лениво стоящий у поста ГАИ на съезде Боровского шоссе старшина оживился, увидев машину с транзитным номером, и резво взмахнул своей волшебной палочкой…

Дальше всё было, как по учебнику, главное — остановить машину: «А где огнетушитель…» «А аптечка…» «А „пили/не пили“ с утра, почему глаза красные…»

И много ещё всяких вопросов, развод пошел по-полной, но самое главное — права-то у меня были американские, и хотя по ним по всем законам можно было ездить спокойно в Союзе до замены на национальные ещё два месяца, старшине уже не хотелось выпускать из рук долгожданную добычу, тем более ещё и капитан рядом начал крутиться — ему тоже захотелось поучаствовать, подкормиться.

«Нет такого закона, считайте, что вы без прав управляете автомобилем, ваши российские права просрочены, машину — на штрафстоянку…»

Но по глазам-то и капитана, и старшины уже видны были эмоции и желания, они улавливались безоговорочно…

Что с такими спорить, в другой раз схлестнулся бы, но в данной ситуации, да после долгой дороги… Опять же, без приключений доехала вся команда, может, это сигнал свыше — поделиться надо…

Расплачиваюсь… Маленькая заминка происходит — на завтра назначена замена денег, в газетах и по радио сказано… Зачем им старые рубли — обменять не успеют… «А доллары есть?» Хождение долларов в стране уже разрешено.

Даю пять долларов одной бумажкой. В глазах гаишника счастье, потом слышу: «А ещё есть? Нас же двое!»

Даю ещё, в глазах уже читаются какие-то неземные чувства, на лицах непередаваемые эмоции…

Расстаёмся почти друзьями, они желают мне счастливого пути, я киваю им в ответ, желаю хорошей, спокойной службы…

А дальше, после моего вопроса — немая сцена: «Ребят, а как мне проехать в Солнцевскую прокуратуру?»

— !!!

Опытный режиссёр-постановщик дал бы здесь зловещую, тревожную паузу… И гнетущую тишину. Но это — в театре, а тут — жизнь!

Лицо капитана, метнувшегося за пост, в кусты, я не разглядел, но у старшины оно было выразительным. Он, бедный, еле смог вымолвить немеющими губами: «А-а-а… А зачем… Вам???»

Я же, ещё ничего не поняв, только поразившись внезапному изменению выражения лица и всплеску разнообразных эмоций в его испуганных глазах, пробормотал: «Да Володя Кисель мне нужен, главный прокурор… Как проехать-то?»

Потом уже до меня «дошло» — что парень пережил за эти мгновения, буквально посерев на глазах и осунувшись, как сдувшийся воздушный шарик… Но мы же людьми должны оставаться — успокоил я его, рассказав вкратце причину моего интереса к прокурору и прокуратуре, а то ведь и до сердечного приступа было бы недалеко!

Ещё раз пожелал я ему счастливой службы, а заодно и найти где-нибудь в кустах капитана, успокоить и его…

Вот этот случай из жизни мне и вспомнился сегодня, в первый день лета. Милосерднее надо быть, что ли, господа-товарищи с волшебными палочками, немножко более чуткими…

А то ведь женщина эта на переезде совсем некрасивая, с растрёпанной причёской-то и расстроенным лицом, стала.

А женщина всегда должна оставаться Женщиной! Это даже египетскому сфинксу должно быть понятно…

Статья опубликована в выпуске 11.07.2017
Обновлено 13.06.2022

Комментарии (1):

Чтобы оставить комментарий зарегистрируйтесь или войдите на сайт

Войти через социальные сети: