• Мнения
  • |
  • Обсуждения
Елена Гвозденко Грандмастер

Как я пишу?

Как-то на литературном сайте решили обсудить с коллегами механизм творчества, выставить напоказ авторскую кухню. И вот что из этого вышло…

Фото: pixabay.com

Триггеры

Что запускает механизм творчества и вдохновения, как это срабатывает? Для меня до сих пор великая тайна. Иногда кажется, что я хожу по минному полю: мгновение, и выпадаю из реальной жизни.

Выработала собственную классификацию триггеров, условно разделив их на идейные и безыдейные.

Идейные предсказуемы, чаще всего они «заложены» в произведениях русских классиков, различных литературных изданиях и передачах. Выхватываешь идею, лучше полемичную, ту, которая отзывается, звенит в тебе, и зарождается внутренний диалог. Стоит погрузиться — появляются герои, носители определенных взглядов.

С безыдейными сложнее. Увидела в окно автобуса вязь голых веток на фоне сугроба, черную траурную вуаль на бледном лице зимы, и родилась «Дикая баба». Как? До сих пор не могу обнаружить даже малейшей связи, хотя точно знаю — она есть. Веригин возник из почерневшей былинки, сиротливо торчавшей в дворовой клумбе.

Триггером может быть что угодно - книга, пейзаж за окном автобуса
Триггером может быть что угодно — книга, пейзаж за окном автобуса
Фото: Depositphotos

С этнорассказами проще: надо всего лишь тщательно просеивать прочитанное в архивах. Что-то сродни рыбалке, пару дней — и рыбка на крючке. Рыбка чаще всего ловится мелкая. Прочитала, к примеру, об уникальном способе родовспоможения и стала подбирать «одежду» для «Марусиных слёз». Рассказ о Наполеоне потребовал «Купальских сказок», а целование пяток убитого, с целью узнать имя злодея, вылилось в «Постой».

Нашествие героев

Иногда от идеи до героев проходит значительное время, но чаще в полемике начинают проступать лица, какие-то обстоятельства, атмосфера действия. Зачастую герои ведут себя довольно нагло, моё авторское желание слепить им новую жизнь вызывает отторжение. Имена, внешность, социальное положение, условия жизни, а часто и историю своей судьбы они приносят с собой.

Удивляет спонтанность их появления. Веригин, к примеру, возник сам по себе, из ниоткуда, в момент, когда на отбивание текста совсем не было времени. Он молча ходил за мной по квартире, а я вела с ним внутренний диалог:

— Слушай, какой из меня автор рассказа о бомже, я ничего не знаю о жизни этих людей.

Молчание и легкая укоризна в глазах, но ведь не уходит.

— Я не знаю, о чем писать, эта туманная история кажется надуманной, — цепляюсь я за очередной аргумент в тщетной попытке выставить героя вон.

Бессмысленная трата времени, даже бровью не повел. Ссылаться на занятость в реале для такого персонажа абсурдно.

— У меня сейчас затея много интереснее в голове бродит, — играю я на его самолюбии. Впрочем, я не лгала, тогда уже начала новый текст, который казался много заманчивей.

Та же укоризна и упорное преследование.

Ночь не спала, слушала историю его жизни. К обеду следующего дня сломалась. Писала несколько часов, плохо понимая, что отбивают мои пальцы. К финалу поднялась высокая температура, я делала ошибку за ошибкой и еле дописала текст. Перечитывать, править не было сил.

Веригин разбудил ночью. Стало заметно легче, я перечитала и просто застыла от увиденного — ничего лучше я не писала ни до, ни после. Серьезная критика, резонанс, который вызвал этот рассказ на сайте, публикация в сетевых изданиях лишь укрепили меня в этой уверенности.

Диалог человека с умирающей душой, а вовсе не переписка Веригина с Говорковым — я рассказывала именно об этом. Не случайна триада женщин, две из которых умирают. А может ли жить будущее, символом которого они предстают в этом удушье? Больше нет будущего, как нет детей у этих женщин. Нет любви, только плотское избавление от невыносимого груза, от безграничной тоски. Как ругали меня за эротическую сцену, но без нее невозможно было описать жизнь без любви.

Своеволие героев часто наводит на размышления о собственной нормальности, ведь даже имя герою выбираю не я
Своеволие героев часто наводит на размышления о собственной нормальности, ведь даже имя герою выбираю не я
Фото: pixabay.com

Признаться, я до сих пор сомневаюсь в собственном авторстве, слишком туманен процесс, ведь я совсем не думала о заложенных идеях, просто, читая, увидела иную реальность, которая показалось мне верной. Позже я пойму, что Веригина я вынашивала не один год, что все эти образы, приёмы отработаны моим подсознанием, а написание — лишь завершающий момент выплеска, на этот раз удачный.

Своеволие героев часто наводит на размышления о собственной нормальности. Бывают моменты, когда они просто перестают со мной считаться. Я даже имени изменить не могу. Назову, скажем, Варварушку Катериной — всё, нет рассказа, не ложится, не поётся, не фразы — кочки да ухабы. Ну и как убедить себя, что психика в полном порядке?

Инструменты, приемы, способы выразительности

Во младенчестве литературного творчества я считала, что эстетика, атмосфера — дело второстепенное, куда важнее идея, выраженная глаголами. Надо же было оправдать нежелание работать над самым сложным для меня и по сей день — подбором образов. Выходили голые герои-тени, мельтешащие в вакууме. Надо было что-то делать.

Но тут я столкнулась с главной бедой всех пишущих — штампами. Если глаза, то обязательно бездонные, все, как один — зеркала, озёра и прочие водохранилища. Все затертое до дыр, притупляющее читательское восприятие, а не рождающее образ.

Тогда я попробовала до мелочей воспроизводить описываемую картинку, становиться героем. Можно, к примеру, написать, что он от переживаний не ест, не спит, а можно написать про открытую форточку в феврале. У него и отопление отключили, и тараканы давно сбежали погреться к соседям, даже аквариум замерз. Вот это сила погружения в собственные переживания. И опять-таки — рыбок жалко.

Композиция, мелодика текста, ритм, так полюбившийся мне символизм, магия первой фразы… Работы для нас, дилетантов писательства, непочатый край!

Главная беда начинающих авторов - штампы
Главная беда начинающих авторов — штампы
Фото: Depositphotos

Интуиция

Главный советчик — муза, камертон. Пишу и спрашиваю, пишу и спрашиваю. Главный цензор. Весь процесс написания в непрерывном диалоге. Иногда я ее предаю, напишу и под тяжестью сомнений рассылаю близким друзьям.

Вычитка

Сколько ни вычесывай, какая-нибудь мелкая погрешность обязательно припрячется. Работа с профессиональным корректором убедила меня в собственной безграмотности. Тексты, вычитанные и исправленные многократно, вдруг являли такие стилистические, смысловые ляпы, что я долго не могла прийти в себя от изумления. Как? Как я могла этого не видеть?

Творческая пауза

Ох, уж эта беда — творческая хандра! Кто из авторов не переживал эти недели, месяцы, когда кажется, что всё, больше ни строчки, никогда? В голову лезут мысли о тщетности нашего труда, эти извечные «зачем», «для кого». Компьютер раздувает от полупустых файлов. Слова устраивают чехарду, не желая выстраиваться в осмысленные предложения.

Сколько раз периоды литературной депрессии отравляли жизнь, не счесть. Но мы и тогда продолжаем писать, просто процессы подсознательны. Это время, когда мозг устраивает генеральную уборку, раскладывая файлы по папкам извилин, вычищая ненужные связи. Продолжаем копить, собирать новые образы, где-то уже рождаются сюжеты, накапливается необходимая энергия.

Наступает миг — вдруг всё меняется, герои-отпускники собираются на совет, подобно жильцам коммунальной квартиры. Появляется кураж, сюжеты сортируются по значимости: «в очередь, в очередь, и не толкаться; кто там топчется на мозжечке, вычеркну из творческих планов».

И снова музыка стучащих клавиш…

Статья опубликована в выпуске 4.07.2018
Обновлено 21.07.2020

Комментарии (2):

Чтобы оставить комментарий зарегистрируйтесь или войдите на сайт

Войти через социальные сети: