Итак, встречаем: Константин Мельников, русский, советский и… московский архитектурный гений. И пожалуй, больше советский. Хотя Мельников учился и начинал работать еще в Российской империи, расцвет его творчества приходится на 20−30-е годы. А московский — потому, что практически все его здания построены в Москве.
Он и родился в тогдашнем Подмосковье, на территории современного Тимирязевского района. Константину повезло: вроде бы то ли мать, то ли кухарка Мельниковых посетовала знакомой, что мальчик рисует хорошо, но вот растет странным…
В итоге, при содействии торговок и прислуги, в 9 лет Костя в качестве посыльного оказался в доме Владимира Чаплина — крупного инженера-теплотехника, оказывавшего подобную помощь способным детям из бедных семей. Да не просто инженера…
Только один пример: Чаплин проектировал системы отопления для Ливадийского дворца. Вряд ли рядовому инженеру доверят проектировать систему жизнеобеспечения императорской дачи!
Тот, заметив в подростке способности к рисованию, нанял для него учителя. И, по сути, принял в семью. Это немного напоминает начало творческого пути Микеланджело, получившего и образование, и «путевку в жизнь» в семье своего покровителя — Лоренцо Медичи… И это не единственная параллель между этими мастерами.
Спустя год Константин сдает экзамен в МУЖВЗ — Московское училище живописи, ваяния и зодчества. И… не поступает.
Экзамен по рисованию сдал. А по общеобразовательным предметам — нет. Образования, полученного в церковно-приходской школе, не хватило. Так что следующий год пришлось посвятить соответствующей подготовке.
Но пока Константин осваивает профессию. Заканчивает отделение живописи. Затем скульптуры. И с подачи все того же Чаплина, считавшего, что живописью сложно заработать на жизнь — архитектуры.
На архитектурном отделении Константин учится всего три года из двенадцати, проведенных в МУЖВЗ. Конечно, ведь с самого начала намеревается стать художником… И начинает работать под руководством архитекторов Жолтовского и Щусева.
Щусев — безусловная звезда, автор громадного множества проектов, среди которых — Казанский вокзал. Это архитектор, способный строить, кажется, в любом стиле. Жолтовский — поклонник идей Ренессанса и один из создателей будущей «сталинской неоклассики».
И первые проекты Мельникова тоже вполне классические. От того времени сохранилось здание бывшего заводоуправления завода АМО (позже ЗИЛ), для которого молодой Мельников проектировал фасад.
Он работает у Щусева и Жолтовского и в начале 1920-х, когда те возглавляют Архитектурно-планировочную мастерскую Стройотдела Моссовета. Свою команду из 13 человек они в шутку именуют «апостолами архитектуры». Или не в шутку? Мастера знали себе цену.
Щусев и позже покровительствует Мельникову. Но вскоре их творческие пути разойдутся: Жолтовский сохранит верность классике, которая вновь выйдет на передний план в середине 30-х. А пока, в 20-х, наступает десятилетие конструктивистов. Эпоха Константина Мельникова.
Первый его заметный проект — павильон «Махорка» на первой Всероссийской сельскохозяйственной и кустарно-промышленной выставке. Казалось бы, табачный павильон, временный и деревянный, по сути — мелочь. Но настолько своеобразная, чтобы проект приняли лишь при содействии авторитетнейшего Алексея Щусева.
На выставке павильон молодого архитектора произвел неожиданное впечатление. Так, что простоял после ее окончания ещё несколько лет. Это чуть позже к своеобразию новой архитектуры привыкнут.
Впрочем, Мельников выделялся и среди модернистов. Неспроста он не входил ни в какие из тогдашних многочисленных творческих союзов.
Со Щусевым он работает и над вторым большим проектом: первым саркофагом Ленина (сам мавзолей проектирует Щусев). Константин справляется, хотя к собственно архитектуре «саркофагостроение» отношения вроде бы не имеет, но представляет сразу несколько проектов, из которых комиссия выбирает самый простой, пирамидальной формы.
Это еще одна параллель с Микеланджело: тот был великим архитектором, формально ни дня не обучаясь архитектуре.
Стекло — не самый привычный материал для архитектора, как и само… изделие. А сделать все нужно быстро. Ошибиться нетрудно, и с размерами зеркальных стекол саркофага немного промахиваются. Ошибается Мельников не в расчетах, а попросту указывает: «уменьшить размеры на 10 см» вместо «10 мм». Больше стекла таких размеров в Москве нет.
Впрочем, кое-что находится: зеркала в ресторане «Яр»… Вопрос решается быстро, время такое! Ресторан лишился зеркал, страна обрела мощнейший символ, а Мельников — известность и своеобразную «охранную грамоту» от возможных подозрений в политической неблагонадежности.
Она пригодится, но это будет позже. А пока на дворе 1920-е, «золотой век» конструктивизма. И эпоха Мельникова.
Первый саркофаг Ленина, как и первый мавзолей — временный. Такой же окажется и следующая постройка Мельникова, снова временной — и снова, подобно мавзолею, символической. Только теперь Константину выпало выступать от имени всей страны: строить павильон СССР для Всемирной промышленно-художественной выставки в Париже.
На подобное мероприятие молодую страну Советов пригласили впервые. И тем выше была ответственность! Тем более что разрабатывать и строить пришлось в условиях дефицита времени и экономии средств.
Так что материалом Мельников в очередной раз выбирает дерево. Что никак не мешает ему создать проект, настолько нетипичный, что французские рабочие не сразу разобрались, как это строить. Шутили, что они и вовсе перепутали местами верх с низом…
Результат — Почетный диплом выставки. Если что, это — второе место после Гран-при и выше Золотой медали.
Присудить первое место павильону СССР попросту не могли. Да и не вписывалась авангардная современная архитектура в общую концепцию выставки: именно отсюда пошло название стиля ар-деко с его концепцией «пафосно, дорого и богато». Что не мешает парижским властям заказать Мельникову проекты двух гаражей на тысячу машин.
Парижские проекты так и не состоялись, но их опыт Константин Степанович использует при проектировании гаражей в Москве. Это 20-е годы, большевики развивают промышленность и одновременно обустраивают страну.
В 1924 году в Москве запускается первый регулярный автобусный маршрут. Гаражи — это новое, прогрессивное, здесь есть где развернуться и есть место новизне.
И первый — Бахметьевский гараж на ул. Образцова. Мельников предлагает прямоточную систему, при которой автобусам не нужно ни разворачиваться, ни двигаться задним ходом. Въехали с одной стороны, запарковались, выехали с другой стороны. Повороты — удобные для больших машин, под тупым углом. Вроде бы очевидно, но до этого раньше не додумались!
Это оказалось столь ново, что эффективность решения пришлось подтверждать экспериментом: разметив на площади парковку, аналогичную проекту гаража, пустить по ней автобусы.
Кстати, здесь Мельников, обычно предпочитавший работать с традиционными материалами, использует для перекрытия огромного пространства площадью 8500 кв. метров стальные конструкции. А рассчитывать их приглашает Владимира Шухова, автора знаменитой радиобашни на Шаболовке.
Гаражей Константин Степанович за десять лет построит четыре. Кстати, характерно: в 2000-х годах Бахметьевский гараж занимал Музей современного искусства, получивший и позже сохранивший характерное название: «Garage». Сейчас в здании располагается Еврейский музей и Центр толерантности, посетив который, можно увидеть работу Мельникова изнутри.
Вторая знаменитая серия проектов — московские рабочие клубы. Каждый, как и гаражи — абсолютно уникален. Мельников не создавал типовых проектов, он вообще не повторялся. Как за пятьсот лет до того Микеланджело. Впрочем, не совсем.
Один из проектов этого времени — клуб им. Зуева на Лесной улице. Единственный проект из этой серии, не прошедший конкурс: Мельников проиграл своему другу Илье Голосову. Проект Мельникова — композиция из нескольких частично пересекающихся цилиндров. Вскоре он реализует эту идею в своём знаменитом доме…
Рабочие клубы — важная часть сферы культуры, служащая делу просвещения масс. Шесть из девяти московских клубов того времени построены по проектам Мельникова. Здесь нет ни одного сколько-то похожего.
Один пример: в ДК им. Русакова, который он считал лучшим из своих клубов, Мельников выносит наружу три балкона зрительного зала, в соответствии с принципами функционализма. И реализует возможность трансформации помещений: подвижные стены позволяют разгораживать или объединять зал и балконы в одно большое или четыре отдельных помещения, в зависимости от потребностей.
И это не лёгкие ширмы, а вполне серьёзные стены. Проект, потребовавший специальных инженерных решений и, в очередной раз, совместной работы с инженерами.
В ДК фабрики «Свобода» Мельников предусматривает возможность сквозного движения большой массы людей. Здание клуба — по сути, положенный горизонтально полый двухэтажный цилиндр, с двух концов ограниченный кубическими объемами. Например, следующее мимо клуба шествие может войти с одной стороны сразу на второй этаж, провести митинг и выйти через противоположный торец цилиндра.
Тогдашние пожарные нормы предусматривали достаточно широкие внутренние лестницы. И для экономии места архитектор в ряде случаев просто выносит их наружу. Панорамное остекление дает и естественное освещение, и экономию на электричестве.
А в зале ДК фабрики «Буревестник» ленточные окна, расположенные на потолке, закрыты матовыми стеклами. За ними, снаружи, на металлических фермах, установлены светильники. С наступлением вечера дневной свет органично сменяется электрическим.
Характерно, что в ДК «Буревестник» помещения не стремятся к интеграции и универсальности, как в других клубах Константина Степановича. Напротив, здесь четко разделены зрительный и спортивный залы, а также помещения для кружков.
Намеренна такая стилизация или случайна, но это делает «Буревестник» самым конструктивистским из клубов Мельникова.
Кстати, помещения для кружков, вынесенные в отдельную пятилепестковую четырехэтажную башню, имеют округлую форму — в полном соответствии с названием: «кружки». Так что занимающиеся должны были располагаться не традиционными рядами как в классе — а по кругу, лицом друг к другу.
Таких находок и нестандартных решений у Константина Степановича немало.
Карл-Август Аванти, я просто прошу Вас продолжить эту тему, в таком ракурсе. Очень тяжело преподавать этот предмет. Знаю на примере жены,...