На самом деле вопрос о том, что кроется за словом «дурак», не так уж и прост, да и само понятие глупости далеко не столь однозначно, как это может показаться. «Пора, пора, давно пора пересмотреть наше отношение к дураку. Он мудрец», — писал юморист Аркадий Аверченко.
Для иллюстрации этого тезиса — еще один анекдот чукотского цикла.
У шамана спросили, какая будет зима — холодная или теплая. «Скажи им теплая, — рассуждает про себя шаман, — не запасут хвороста впрок, а вдруг будет холодная? Сразу прогонят! Лучше пусть думают, что будут сильные морозы!»
— Морозная будет зима, готовьте много хвороста! — сказал шаман, а сам решил узнать у метеорологов, какой у них прогноз на зиму.
— Конечно, холодная! — ответили ему.
— Ай, какие молодцы! — восхищается шаман.— А как ты узнал, товарищ метеоролог?
— Да что тут узнавать! Нет ничего проще! Иди сюда, посмотри в окно: видишь, местные много хвороста собирают — значит, зима будет морозная!
Это — одна из самых популярных историй про чукчей, причем не просто смешная, но и со смыслом. Юрия Рытхеу иногда называли создателем анекдотов про чукчу, причем сам писатель, которого часто спрашивали об этом, неизменно отрицал этот факт и даже говорил, что анекдоты о чукчах не нравятся ему своей глупостью. Тем не менее остаться совершенно вне поля фольклора писателю так и не удалось.
В книге «Дорожный лексикон» Рытхеу рассказывает следующую историю:
В годы моего детства в нашем селении Уэлен на берегу Берингова пролива построили научную метеорологическую станцию. На специальной площадке разместили различные мудреные приборы, термометры, снегомеры, дождемеры. Но что удивило моих земляков: ученые-метеорологи не отличались точностью в прогнозах погоды. Они даже не могли с достаточной вероятностью сказать, какова будет предстоящая зима. Наши наблюдательные охотники говорили: «Полярники завезли много угля, значит, зима будет суровой». И в то же время полярники внимательно приглядывались к тому, как мои земляки утепляли яранги, обкладывали меховые пологи пучками сухой травы, и в свою очередь делали заключение в том, что, видимо, шаманы предсказали особенно суровую зиму. Одной из главных обязанностей шаманов было предсказание погоды, особенно долгосрочные прогнозы. Когда случались ошибки, они валили их на ученых-метеорологов: они, мол, своими действиями и манипуляциями с разного рода хитроумными приборами оказывали вредоносное воздействие на устоявшийся климат, на баланс природных сил. Слишком рьяное измерение всего и вся — силы ветра, дождя, плотности снега, солнечной радиации — не могло пройти мимо внимания Внешних Сил.
Не правда ли, практически один в один повторение сюжета анекдота? Можно было бы предположить, что он создан на основе истории Рэтхеу, если бы не одно «но» — «Дорожный лексикон» был последней книгой автора и написан в 2008 году, спустя много лет после появления анекдота.
Поэтому нам остается только гадать — действительно ли история, рассказанная когда-то давно или самим Рэтхеу, или кем-то из его наблюдательных земляков, легла в основу анекдота, или писатель, вспомнив анекдот, задумался над тем, является он чистой выдумкой или отражает правду жизни. Которая заключается в том, что чукотский шаман начинает верить в науку метеорологию, несмотря на то, что метеорологи часто ошибаются, а сами метеорологи все больше уважают опыт и знания жителей Чукотки.
Конечно, в рассказанной истории о чукче, пилящем сук, на котором он сидит, ее герой выглядит предельно глупо, потому что выбирает из нескольких возможных способов решения проблемы наихудший (что называется, тупой, еще тупее). Он ведь вполне мог бы распилить сук, сидя не на его краю, а с другой стороны ветки, ближе к стволу, поставить лестницу к дереву или, например, привязать себя к стволу.
Но на самом деле все далеко не так однозначно, если рассматривать данный нарратив не просто в качестве конкретного случая, а как метафору или даже притчу. Всегда ли и во всех ли случаях мы видим альтернативные варианты действий и владеем информацией, которая позволяет выбрать лучший из них или, по крайней мере, отклонить заведомо неприемлемый?
Опыт показывает, что большинство людей, несмотря на весь свой ум, образование, и житейскую искушенность, оказавшись в экстремальной или просто неожиданной или внештатной ситуации, могут начать действовать настолько неадекватно, что чукче из анекдота это и не снилось. Особенно ярко это свойство человеческой натуры проявляется в периоды резких перемен жизненного уклада общества.
Так в начале 90-х, благодаря рыночным реформам, громадное количество жителей постсоветской России почувствовали себя теми сами наивными простаками, которые не знают, с какой стороны пилить сук и как найти свое место в новой жизни. Сказка, в данном случае анекдот, конечно, ложь, но есть намек для добрых молодцев и красных девиц, да и вообще всех тех, кто умеет видеть за формой содержание. Намек (он же лайфхак), за которым скрывается то, что можно смело назвать «экзистенциальной сутью» чукотского, равно как и любого другого, фольклора.
Разумеется, в чукотском цикле есть много анекдотов, которые не укладываются в рамки канона или, если угодно, «мейнстрима». Это вполне объяснимое явление, которое я назвал бы «фольклорным постмодернизмом». Постмодернизм такого рода — закономерный результат популярности персонажа, с ростом которой появляется много новых анекдотов, часто не имеющих ничего общего ни с первоначальной идеей цикла (если предположить, что она была), ни с характером персонажа. Тем не менее самые удачные из них надолго остаются в копилке цикла.
Сидит чукча над обрывом и играет на своем народном инструменте. Проходит прохожий и говорит:
— Твой олень упал с обрыва.
Чукча продолжает играть.
— Эй! Уже упало два твоих оленя!
Опять ноль внимания.
— Смотри, с обрыва упало все стадо!
Чукча наконец отрывается от своего занятия и тихо произносит:
— Однако тенденция.
Пожалуй, что этот анекдот, один из самых смешных, можно отнести к «чукотскому мейнстриму». Хотя в лексиконе чукчи и появилось новое слово «тенденция», оно произносится в паре с пресловутым «однако» и в целом не меняет привычного имиджа персонажа, чья инерция и пассивно-созерцательное отношение к жизни мало чем отличается от глупости.
Испытывают новую баллистическую ракету СС-50. А у нее блок наведения отказал, и улетела она куда-то в тундру. Послали за ней поисковую группу. Идут они по тундре, а навстречу чукча. Те у него спрашивают:
— Скажи, чукча, тут пять дней назад летела большая огненная палка. Ты ее не видел?
— Нет, — говорит, — однако не видел. Самолета — летела, вертолета — летела, СС-50 — летела, а большая огненная палка — не летела.
А вот это уже типичный «постмодернизм». Кто или что является объектом насмешки в этом анекдоте? Разумеется, не сам чукча, и даже не поисковая группа, которая задает ему странный вопрос, а сложившийся стереотип представлений о северянах, которые, как неожиданно оказалось, уже идут в ногу со временем, а не мыслят категориями каменного века («огненная палка»).
Сидит чукча на берегу моря. Всплывает подводная лодка, выходит командир корабля и спрашивает:
— Эй! Мужик! Новая земля в какой стороне будет?
Чукча отвечает:
— Вест-Норд-Вест!
Командир:
— Мужик, ты не умничай! Пальцем покажи…
Одной из причин популярности «сериала» стало то, что фольклорный образ чукчи хорошо вписался в текущую проблематику и, в особенности, материи высокой и низкой политики. И здесь снова проявились два главных качества чукчи — наивность и умудренность.
Чукча приводит в погранчасть геолога и говорит:
— Однако шпиона поймал.
Его спрашивают:
— С чего Вы взяли, что этот человек — шпион?
— Так, однако иду, вижу: стоит этот человек и по скале молотком стучит. Я спрашиваю: «Ты кто?» А он: «Начальник партии». Чукча не дурак, Чукча знает, кто у нас начальник Партии!
Два чукчи. Один:
— Самолётик летит, правительственный, однако!
Второй:
— Нет, не правительственный. Был бы правительственный, впереди четыре мотоциклиста бы летели.
Тема этих анекдотов — как будто чукотское простодушие (впрочем, скептический «осадочек» у слушателя/читателя, конечно, остается).
Однажды чукча вернулся из Москвы и рассказывает: «Однако, Москву видел, лозунг „Все во имя человека, все для блага человека“ видел, и человека этого видел».
А вот с этим анекдотом все намного сложнее, хотя, на первый взгляд, перед нами очередное использование приема «простая истина». Чукча слишком уж буквально воспринял слова про «человека» (речь, разумеется, шла о другом любимом герое анекдотов эпохи застоя — Леониде Ильиче Брежневе), не поняв, что это образное выражение, метафора.
Но при этом трудно отделаться от впечатления, что речь в истории идет не о глупости чукчи, а скорее о простоте, которая была свойственна знаменитому герою чешского писателя Ярослава Гашека — бравому солдату Швейку.
— Мне кажется, что вы симулянт! — крикнул на Швейка другой доктор.
— Совсем не симулянт, господа! — защищался Швейк. — Я самый настоящий идиот.
Швейк производил впечатление человека крайне недалекого и простодушного, хотя на самом деле был саботажником и отчасти даже провокатором, которому было удобней существовать в обществе, ценности которого он не торопился принимать, под маской идиота, с которого, как известно, невелик спрос. По сути, он занимался тем, что в наше время принято называть модным словечком «троллинг».
На самом деле чукча понимает, что высказывает политические неверные взгляды, и то, что он делает это под маской простоты и наивности, делает его слова еще смешнее.
А вот уже анекдот постсоветских времен, и снова ирония под маской простоты:
Решил Чукча стать депутатом. Звонит в парламент, говорит:
— Я хочу стать депутатом, однако!
— Вы что — идиот?
— А это обязательно?
— Чукча, почему ты голосуешь за Жириновского?
— Шибко хорошо обещает.
— Так он же не выполнит!
— Не выполнит еще когда, а обещает прямо сейчас!
Спасибо на добром слове, Карл-Август Аванти. У американцев и мафия - с американским колоритом. В Италии, кроме сицилийской мафии есть еще...