Частенько эти посиделки затягивались допоздна, и возвращаться с Васьки к себе в общагу, на Выборгскую сторону, не имело никакого смысла. Парни, без каких бы там ни было напрягов, находили мне свободную койку, и я ночевал у них.
В одну из таких ночевок я попал в комнату, где на второй свободной кровати временно (на одну-две ночи) «прописали» мужчину, по возрасту заметно старше нас. Он тоже когда-то заканчивал Горный и жил в этой же общаге. А в эти дни оказался в Питере проездом. Время — как раз перед какими-то праздниками, свободных мест в гостиницах, естественно, нет. Ну, он и решил наведаться в проверенное местечко, знакомое ему ещё со студенческих времен. И не ошибся. Койко-место ему в старой доброй общаге нашлось.
Ночь длинная, уснули мы не сразу и, пока лежали, курили, стряхивая пепел в пустые консервные банки из-под кильки в томате, стоявшие у каждого на прикроватной тумбочке, само собой, не молчали, переговаривались о том, о сем: кто откуда, какого рода-племени и как в эту ночь оказался на Шкиперской. Мужчина и рассказал такую историю.
…До того, как Литва в 1940 году стала советской, его отец был одним из министров в литовском правительстве. Если я правильно запомнил, возглавлял Министерство культуры. Или образования. В общем, что-то такое, явно связанное с социалкой. В любом случае не стратегически важное ведомство типа Министерств обороны, национальной безопасности, внутренних или иностранных дел. Но, несмотря на это, через какое-то весьма непродолжительное время после установления в Литве советской власти, отца этого мужчины арестовали.
А ещё через пару-тройку месяцев его самого, вместе с мамой, старшим братишкой и иными такими же, подлежащими высылке с территории советской Литвы, людьми погрузили в эшелон и отправили на восток. По итогу они втроем оказались на севере Красноярского края.
Тяжело было. Нерпичий жир ели. Для тех, кто мало-мальски знаком с советской Арктикой, это обстоятельство говорит об очень многом. Специфическое блюдо этот самый нерпичий жир. Крайне непривычная для не титульного населения еда, которую, пока не познакомишься с ней поближе и не пообвыкнешься малость, можно есть, только зажав нос деревянной прищепкой со стальной упругой пружиной и не глядя в сторону того, что в данный момент подносишь ко рту.
В общем, тяжело было. Но ровно настолько же тяжело, как было тяжело и жившим с ними рядом людям. Неважно — местное это было население или такие же, как и они сами, ссыльно-переселенцы.
Но, несмотря на все тяготы и лишения военных и первых послевоенных лет, они, все трое, выжили. Подошло время, они с братом пошли в школу. Успешно закончили её, поступили в институты. Стали дипломированными специалистами.
На тот момент, когда я познакомился с этим мужчиной, он уже был заместителем начальника Горноспасательной службы Норильского комбината. А это, между нами, девочками, не какие-то там «хухры-мухры» — полковничья должность, между прочим!
Ближе к концу 50-х, как только были сняты налагавшиеся на спецпереселенцев ограничения на передвижение по территории Союза, оба брата, вместе с мамой, съездили в Каунас. Была у них надежда отыскать хоть кого-то из своих родственников, так как на письма, которые они посылали в Литву после освобождения республики советскими войсками, никто не отвечал. Но увы…
Их надеждам не суждено было оправдаться. Никого из родных, которые не попали под разряд высылаемых из республики и тогда в 1940 году остались в Литве, они не нашли. Никого. Совершенно никого не нашли. Их всех (всех-всех!) уничтожили немцы. Всех. До единого.
И под конец своего рассказа этот мужчина… как бы подытожил:
— Никто не знает, где найдет, где потеряет. Нам, когда ехали в теплушках на восток, и позже, по прибытию на место… Господи! И куда мы попали?! Здесь же деревья — ниже колена! Нам тогда казалось, что все, наступил крах всего и вся. Привезли куда-то… В совершенно незнакомые места. Где так холодно! И… Никого из родных рядом.
А вот поди ж ты. Выжили! Все трое. Конечно, выжили в том числе и благодаря поддержке и практическим советам местных: что кушать, как одеваться, чем топить, как сохранить тепло в жилище… Но все трое выжили. Мы с братом закончили школу. Получили (оба — и я, и брат) высшее образование. Занимаем довольно высокие должности в советской административной иерархии… А те, кто остались в родных местах… Как косой война по ним прошлась. Никто не уцелел.
Поэтому, кто его знает, как оценивать ту же самую высылку. Зло это или… Не самое большое зло из того, с чем приходилось сталкиваться людям в то время.
Не сомневаюсь в правдивости рассказанного.
Единственное о чём сразу подумалось, прочитав в тексте:
"Никого из родных, которые не попали под разряд высылаемых из республики и тогда в 1940 году остались в Литве, они не нашли. Никого. Совершенно никого не нашли. Их всех (всех-всех!) уничтожили немцы. Всех. До единого."
Скорее всего речь идёт об еврейской семье. Правда не совсем понятно тогда как представитель не титульной нации стал министром, причём довольно значительного министерства. Обычно он мог дорасти максимум до первого заместителя. , т к первое лицо всегда (и не только тогда, но в те годы особенно)- представитель титульной нации. Но бывали конечно и исключения, впрочем для сказанного дальше это не имеет особенного значения..
Расправу, правда, с поддержавшими присоединение Литвы к СССР, активистами, советскими военнопленными и партизанами творило само местное население, объединённое в военизированные полицейские формирования, а затем формирования СС. Естественно, при поддержке германских военных властей. Честно говоря рука не поднялась написать слово "оккупационных", там несколько иные были взаимоотношения.
Одних только евреев было уничтожено почти 190 тысяч человек (из 370 тыс погибших в годы оккупации).
Так что всё это правда, это была трагедия.
Единственное, опять же повторюсь, зная всё это, немного покоробило в приведённом отрывке утверждение, что всех уничтожили немцы.
Да нет...
В таких вещах и кроется обычно трагедия народа.
Не отдельной нации, а целого народа.
Оценка статьи: 5
1 Ответить
Привет, Володя.
Думаю, ты прав по всем, затронутым тобою моментам этого небольшого рассказика.
Ну, во-первых, сам понимаешь, сколько лет прошло с той, так запомнившейся мне встречи. И какие-то детали уже стерлись из памяти. Может, рассказчик и уточнял, что его отец был заместителем Министра. Но… Я, вполне возможно, пропустил эту деталь мимо ушей и запомнил то, что мне хотелось тогда запомнить: «Ого, с кем мне довелось этой ночью… С сыном министра буржуазной Литвы! И ничего. Лежим себе, разговариваем. Бычки в консервной банке тушим. И меня, даже самую чуточку, не плющит от значимости персоны, что лежит на койке прямо напротив меня»…
А во-вторых… Встреча была в советское время. Когда мы были пролетарскими интернационалистами. А посему, безо всяких доказательств, поляки, чехи, литовцы и прочая, прочая, были белыми и пушистыми. А если кто и творил злодеяния на оккупированной территории, так только немцы. И то, не все. А те из них, которые были фашистами. Это сейчас, в т. ч. и благодаря «Едвабне» Тадеуша Слободзянека, «Своим» Руты Ванагайте, мы понимаем: все обстояло значительно сложнее и большая часть ответственности за уничтожение советских активистов, военнопленных, партизан, евреев лежит на лицах титульной нации, местном населении. Кстати, о книге Р. Ванагайте у меня здесь, на «Школе», был небольшой материал.
Так что не хотелось, чтобы тебя коробило. Этот разговор – оттуда. Из тех времен. И наши знания, его интонации – тогдашние, а не нынешние. По-другому, учитывая место и время действия рассказа, как мне кажется, и написать было нельзя.
0 Ответить
Полностью согласен, дружище!
Трудно избавляться от интонаций и понимания, заложенных нам в багаж с тех времён, всё верно.
Понимаю...
Из тех времён, кстати, и твои слова "...только немцы. И то, не все. А те из них, которые были фашистами..."
Я и сам, честно говоря, тоже иногда грешу по-старинке.
А если уж по факту, то гитлеровская Германия (та, в которой с 1933-го года рулила НСДАП) была НАЦИСТСКИМ государством и её идеология была- нацизм. А фашизм- это идеология фашистской Италии с 1922-го года.
С последователями фашизма, помимо нацистов, Советский Союз повоевал тоже изрядно, особенно под Сталинградом и победил.
Так что вношу всё же маленькую поправку про немцев- нацистов (наци), а не фашистов. Это две разные идеологии.
Можно было бы статью написать об их различии, но для того существуют учёные, да и статей на эту тему достаточно. Просто не надо их путать по-старинке.
Не единожды читал, что и в "Майн Кампф" небезызвестный автор в пух и прах разносил идеологию фашизма и впоследствии неуважительно об этой идеологии отзывался, всячески восхваляя нацизм.
Правда это не мешало Гитлеру с Муссолини публично демонстрировать крепкую дружбу.
Оценка статьи: 5
0 Ответить
P.S. Тоже, кстати, веяние времени - очаги культуры (клубы, музеи и т. п.) возвращать в лоно Церкви. Как правило, РПЦ. С другими конфессиями, на мой взгляд, всё несколько сложнее.
P.P.S. Кстати, на мой взгляд, хорошая идея - написать статью о различиях фашизма и нацизма. Нафигсон нам ученые. Они так напишут, что не только я, сам лукавый ногу сломает. А ты - для сирых и убогих, вроде меня. По рабоче-крестьянски, доступным для понимания языком, без всякой там псевдонаучной зауми.
0 Ответить