5/VIII-44г.
Нахожусь в Польше в городке Любартув. Это уже настоящая заграница. В городе война чувствуется очень мало, много гражданских лиц мужского пола. Магазины, парикмахерские и другие предприятия действуют, как в мирное время. Тут можно достать и бумагу, и карандаши, тогда как у нас давно ничего нет. Поляки довольно приветливо встречают Красную Армию. Приходят на аэродром, обо всём расспрашивают, рассказывают, как было при немце. Этот город совсем цел, тогда как другие польские города очень разбитые. Ковель, например, совсем разрушен и минирован.
В прошлом году как раз в это время был в Машкиной Белице. А в позапрошлом — в табачном совхозе Саратовщины. Скучаем.
8/VIII-44г.
Горючего нет, и авиация бездействует. Сегодня полетела шестёрка на задание, и её сильно подолбали. Погиб командир эскадрильи, и четыре машины подбиты, и довольно сильно. Хотел было сходить в город, но не удалось. Попрошусь завтра.
Поляки очень любопытный народ. Моя машина несколько дней стояла на краю аэродрома, у самого города, так там от посетителей отбою не было. Бегают ребятишки, приходят и взрослые. Два раза мне делали замечания, полковник и командир полка, чтобы я их прогнал отсюда, а они только смеются в ответ и слушать не хотят. Позавчера был горячий день, в смысле работы, потому что просто горячие дни стоят ежедневно, так как на железнодорожной насыпи у города собралось очень много народа, все в праздничном платье, и целый день глазели на аэродром.
Поляки очень вежливый и культурный народ — когда уже все мы перестанем ругать друг друга матом…
Эти люди и сейчас живут не военной жизнью. Война проходит для них мимо, как не их номер трамвая. В нашей армии соблюдается строгая дисциплина во взаимоотношениях с поляками. Живём мы все в сараях и их жильё совсем не трогаем. Ведём себя вообще очень скромно.
18/VIII-44г.
Прибыли вчера на новое место базировки, как называется аэродром, ещё не знаю. Аэродром расположен на панской земле. Рабочий паровик и молотилка, транспортёр подаёт солому. Наверху бросают солому вилами два загорелых поляка. «Чей хлеб?», — спрашиваем мы одного, — «Пановий». Сам пан находится в Варшаве, а здесь остался управитель. «Пан пузатый такой», — показывает молодой хлопец.
Приходу Красной Армии поляки, как будто, рады. Немец за 5 лет своего господства здесь немало «насолил» полякам. Строптивых не расстреливал, отсылал в лагерь Майданек. Возле Люблина немец устроил целый городок из бараков, крематориев и домиков (для обслуживающего персонала). Трупный запах всегда стоял над городком и из высоких труб крематория всегда валил густой чёрный дым. Там, в пяти печах ежедневно сжигали 1400 трупов. Здесь погибали люди всех национальностей: евреи и французы, украинцы и поляки. В складе обуви, снятой с убитых, около полутора миллионов пар обуви разных фасонов. Обречённых заставляли раздеваться, вешать одежду на специальную вешалку, и в специальной камере они проходили «газование» (травлю газом). Трупы потом сжигались в специальных печах, и пепел разбрасывали по полям. Вот этот ужас в Майданеке и заставляет поляков радоваться приходу Красной Армии. Беднейшая часть польского населения, конечно, рады были бы сейчас забрать землю и остальные средства производства у богатых. Но мы проводим здесь политику нейтралитета и пока не трогаем внутренний распорядок. «Какая власть лучшая, польская или советская?». На этот вопрос они отвечают: «Советская». И вся работа Красной Армии сейчас основана на том, чтобы после войны поляк избрал именно Советскую власть.
23/VIII-44г.
Разыгрываются большие бои за Варшаву. Немец подбросил истребительную авиацию, и вследствие этого мой самолёт «№ 35» подбил «фоккер», и он сел на соседнем аэродроме. Я летаю на У-2 в качестве пассажира. Летал вчера на один аэродром, откуда пригнали машину Щербакова («№ 36»), а сегодня утром прилетел сюда. «Фоккер» зашёл в хвост и ударил, как видно, сперва по трубкам мотора и по кабине лётчика. Пробита паротрубка, и один снаряд попал в заднюю часть козырька и, разорвавшись в кабине, наделал там много бед, но, к счастью, лётчик отделался лёгкими царапинами. Один снаряд попал в левую плоскость как раз корневой части элерона, разбил триммер-фленнер и элерон, пробил оба лонжерона и вышел в ребре атаки. Сейчас «пармовцы» вскрыли всю обшивку и работают здесь. Завтра попытаемся достать горючего и дня через два отсюда улетим.
5/IX-44г.
Новинки. Скоро отсюда все перебазируются в новое место. Должно быть, далеко отсюда. Передовая команда уже уехала, и назначены лётная и наземная группы. Я попал, конечно, в лётный состав. Известия с фронтов хорошие, только на нашем направлении пока затишье. Финляндия сегодня утром объявила, что прекращает военные действия против Советского Союза. Это, конечно, хорошо. Германия лишается союзников один за другим, и скоро должна быть полная капитуляция. По-моему, в ближайшие два-три месяца должен быть конец войны. Получил недавно письмо от Ивановых. Шура жив и где-то воюет. Костя тоже находится на Варшавском направлении. Где-то в Холме находится мой незнакомый дядька. Написал я им три письма, теперь буду ждать ответа. Пока больше нечего писать. На новом месте будут новые мысли.
6/IX-44г.
Хутор Сараево. Мы уже на территории Советского Союза, в частности, в Западной Белоруссии. До Бреста 40 километров. Брест от нас примерно на юго-запад. Хутор небольшой, девять домов всего, живут в каждом доме солдаты. Я с Ершовым еле нашёл хатку свободную от солдат. Прилетело всего две машины из эскадрильи. Завтра, наверное, будут все остальные. Попали мы сейчас в глубокий тыл. Не знаю почему, нас сняли с территории Польши, и мы теперь находимся на границе 39-го года. Может быть, это связано с международным положением — не знаю. Хуторок Сараево раньше был еврейский, а немцы всех евреев вывезли куда-то, и теперь о них ни слуху, ни духу. А усадьбы и земли продал помещикам-переселенцам.
29/XII-44г.
Сидим на аэродроме в 48 километрах от Варшавы близ г. Калушин. Вот уж целый месяц занимаемся, производятся учебные полёты и тревоги. Готовимся встречать Новый Год — собрали деньги и поехали покупать спирт в военторг. Погода стоит довольно хорошая — холодная и ясная.
Ели начнутся боевые действия, то работа будет жаркая. На сегодня положение такое, что со дня на день нужно ждать приказа о наступлении.
Меня даже провели приказом механиком — это, конечно, хорошо. Но, всё же, скорее бы кончилась война, и перейти бы на мирное жительство.
Я уже два месяца не писал здесь, а за это время много воды утекло. Из Сараево мы переехали в Миньковичи (это недалеко от Бреста). Постояли там немного, поучились, и в октябре месяце были переброшены в Куровицы.
Из Куровиц работали по расширению плацдарма на западном берегу Вислы. В этих боях потеряли командира эскадрильи и двух лётчиков. Теперь у нас командиром старший лейтенант Бондаренко. Требовательный, но справедливый командир. Мою машину сбили (лётчик был из 1-ой авиаэскадрильи). У меня теперь новая машина, которая по старой памяти именуется «35-ой». Машина так неплохая, но над ней пришлось поработать очень много, да и ещё верно заставит работать. Холодный запуск на ней, и запускается только стартёром и с наличием не менее 50 атм. воздуха. Это всё хорошо. Написал письмо в старый полк по адресу 42048, буду ждать ответа. На сегодня хватит.
13/II-45г.
Наконец-то конец близок. Вот уже целый месяц находимся в перебазировках и меняем одну точку на другую.
За месяц боёв наши части подошли по сводке Совинформбюро к Берлину на 70 километров (а по оперативной — 20 км). И теперь перед нами стоит вопрос о взятии Берлина. В Москве происходило совещание троих министров (или в районе Чёрного моря), на котором решили вести наступательные операции. Поговаривают, что к 23-ему сего месяца должны взять Берлин.
Наш аэродром находится примерно в 30 км от Познани. В самом городе в старинной крепости засели немцы и до сих пор там сидят. Они даже сделали вылазку на Познанский аэродром, захватили его, и некоторым удалось удрать. Теперь на нашем аэродроме (аэродроме, где стоит наш полк), все ходят с оружием и в уборную ходят по два. Немцев там ловят пачками. Все обзавелись трофеями — часами, велосипедами, немецкими сапогами
Я же со своей машиной нахожусь на другом аэродроме. Тут только три машины с полка. Здесь сейчас морозов нет, стоит оттепель, и весь снег растаял, правда, вчерашнюю ночь был мороз, и немного подмёрзло. Нас на полковой аэродром не принимают, а с этого аэродрома машины уже три раза летали на боевое задание.
Территория эта ещё не немецкая, а польская, и немцы уже большей частью убежали на запад. Вокруг аэродрома много покинутых усадеб немецких помещиков и колонистов. В них много скота осталось и вообще всякой снеди. В столовой здесь кормят хорошо — продукты трофейные, но мы ходим в столовую редко. Только завтракать и иногда обедать. Со времени моего пребывания здесь, я ещё ни разу не ходил на ужин. Варим, парим, жарим здесь всё, что кому вздумается. Тут у нас и свинья есть, и телушка, молоко стоит в бидоне, мука в мешке, капуста в ведре. Всё это «трофейное». На двенадцать человек штук 7−8 велосипедов. Часть из них уже пошла на запчасти.
Едет пан по дороге, а навстречу ему солдат идёт:
— Стой, куда едешь?
Тот ответит туда или туда, мол, еду.
— Слазь, давай документы на велосипед.
А их нет.
— Давай велосипед, ты и пешком дойдёшь, а мне до Берлина далеко идти.
И пану ничего не остаётся делать, как отдать машину, а самому смотаться. Попробуй он не отдать. И так везде и во всём.
23/II-45г.
Итак, сегодня двадцать третье февраля — «День Красной Армии». Сидим три машины на аэродроме Замтер невдалеке от одноимённого города на польско-немецкой границе 39-го года. Сегодня ночью аэродром раскис, и лететь с него невозможно пока не подсохнет или подморозит. Последнее вряд ли сбудется. Перебазировались сюда с аэродрома Беднары, где стояли только две машины «№ 27» и «№ 28», их сдали в 41-ый полк. В Беднарах жили, как я уже писал, хорошо. Перебазировались оттуда на бричке, запряжённой той лошадью, которая возила свиней нам в барак на аэродром. Лошадь неплохая, за двое суток довезла нас сюда. Ехали сравнительно не очень быстро и не очень медленно.
27/ХII-45г.
Пока что сидим, выражаясь по авиационному, близ Виттштока и ждём приказа — куда сдать милые самолёты. Большая часть полка находится на другом аэродроме и ожидает эшелон — скоро уедем в Россию, вернее, в Грузию. Ближе к дому — лучше. С эскадрильи я один здесь, сдаю У-2. Да ещё инженер. Времени свободного вдоволь, кушать дают хорошо, работы немного, а, всё же, чего-то не хватает. Догадываюсь, чего не хватает — товарищей. Слился уже с коллективом — небось больше года живём уже вместе.
Задумал написать о себе с тех пор, как я себя помню. Может быть, этим займу рабочее время и прогоню скуку. Письма уже давно ниоткуда не получаю и тешу себя лишь одной мыслью, что в связи с переездами сейчас нерегулярность.
29/II-46г.
Армянская ССР, г. Октембер или, как его называют, Октемберян. Близко граница. Рассказывают много сказок про турок, граница сейчас «активная». Мы демонстрируем сейчас свою мощь и поэтому не скрываемся. Лучше, всё по-порядку.
11 января я на машине Буторина приехал в Демин — место базирования нашего полка. 12-го был подан эшелон, и мы принялись за его оборудование. 13-го же тронулись в путь. И начался долгий путь скитания по дорогам Европы. По Германии ехали через Берлин на Франкфурт-на-Одере. Тут ещё ехать было скучновато. Во Франкфурте уже сходили в город, достали пиво, некоторые — вино, накупили открыток. На другие сутки по прибытию немецкий паровоз повёз нас дальше в Польшу. В Польше на всех станциях очень много разной снеди и мелочей (особенно в Познани). Принимают здесь всякую валюту — и немецкие марки, и польские «пенёнзы», и русские рубли. Мне кажется, предложи полякам какие-нибудь американские доллары, — и те возьмут. Вообще, в Польше процветает дух делячества и торгашества. «Живут, как в Польше: у кого больше, тот и пан».
Не доезжая Варшавы, нас повезли куда-то на юг, потом мы незаметно загнули на запад и неведомой захолустной дорогой попали в Раву Русскую. Это пограничный городок между Польшей и Советским Союзом. Находится он в 60 км от старого украинского города Львов. Начиная с Раву Русской, сразу же пошли кутежи.
Водки везде вдоволь, а деньги тоже пока что имеются. В Раве стояли с 21-го по 27-е января. Здесь перегрузились на русские платформы и вагоны и покатили дальше. Ночью на 28-е января во Львове была баня. Утром так быстро уехали, что кое-кто сумел отстать. Со Львова на Киев нас везли с такой быстротой, что уже на следующий день вечером оказались в Киеве. Постояв на станции часок, нас переправили через Днепр и протянули в Дарницу. Заехать в город я так и не успел. Вообще, через Украину пролетели, как оглашенные. После Киева поехали на Полтаву, но внезапно свернули на Курск. В Курске простояли один день и свернули на Воронеж. С Воронежа поехали на Саратов. В этих местах нас, так сказать, встретила русская зима. Были вьюги, и такие, что довольно холодно. Переехав Волгу у Саратова, мы свернули к югу и поехали на Астрахань. 9 февраля приехали в Астрахань, где и остались голосовать. 10 февраля проголосовали, сходили в город, напились и поехали дальше. Через голую степь в Махачкалу. Тут нас вёз замечательный электровоз. Американский электровоз устроен так: дизель, работающий на соляровом масле, вращает динамо, и уже от другой динамо-машины приводится в действие ходовая часть. В Махачкале была баня. Взяли в городе деньги и поехали дальше. Унылые и пустынные места по берегу Каспия. Жильё есть только у нефтяных притоков. Море серое, неприглядное. В Баладжарах заставили ещё раз проходить через парилку и жарилку. Тут магазины продают ленточки на медали и звёздочки на фуражки. Больше ничем эта станция не знаменита. Из Баладжар поехали по границе с Ираном. Дорога в этих местах проходит по долине реки Аракс. На том берегу — Иранская территория. Аракс — мутная и быстрая речка. Кое-где горы так близко сдвигаются, что для насыпи дороги нет места — там дорога проходит в тоннеле. Если посмотришь вперёд или назад, кажется, что нет никакого просвета — горы круто поднимаются кверху со всех сторон, но река делает изгиб и между гор находит себе ложе. На той стороне реки проложена верховая тропа, которая, извиваясь, то подымается кверху на головокружительную высоту, то спускается к самой воде. Местами, в промежутках гор встречаются селения. В одном месте наблюдали интересный замок, на том берегу, кое-где по тропе движутся караваны в три, четыре осла, а с этой стороны — эшелон. Таковы контрасты. Но вот горы расступились, и мы приехали на станцию Джульфа. Отсюда уходит дорога в Турцию. Здесь ходили в кино. Видали хорошую, новую кинокомедию «Близнецы». На следующий день были уже в Ереване — столице советской Армении. Дивизия выгрузилась здесь, а мы поехали за 60 км на станцию Октембер.
20/III-46г.
Октемберьян (сохранена авторская стилистика написания названия города — примечание редактора Лаврова Д. В.) (близ Еревана). Живём в школе. Одноэтажное каменное здание унылого типа, кругом грязь непролазная. Глина так и сдёргивает сапоги с ног. А когда светит солнце — вода испаряется, и уже сейчас в марте месяце греет беспощадно. А что будет летом? На нас наложен карантин — так что в город и в кино не пускают. Виноваты в этом М. Смирнов и Васильев. В городе иногда бывают танцы и кино.
А вообще, скука невообразимая. Скоро привезут мат. часть, тогда, может, хоть дни будут разнообразнее. Обещали отпуск, чуть было не уехал, а потом пришло приказание — задержать. Скоро что-нибудь будет. Или демобилизация, или отпуска. Скорее, последнее. Новостей особых нет.
5/IV-46г.
Живём все на прежнем месте. Дали разрешение на отпуска, но неудача сейчас ходит за мной по пятам. Командир хочет привезти жену и посылает Петрухина, значит, придётся ехать ещё через месяц. А пока занимаемся и живём в ожидании мат. части.
Неделю тому назад получил письмо от отца. Он, оказывается, 14 марта приехал домой из Германии. Мама осталась там, лежит в больнице, а вообще, настроение неважное. Человеку, когда ему тяжело, хочется сделать что-нибудь нехорошее ближнему, чтобы ему было так же тяжело или просто неприятно. В этом человек находит наслаждение. У разных людей раны сердца сказываются по-разному, но всем «рвать и метать» хочется, — вот вся суть.
Человеку нужно всегда в жизни искать работу по сердцу и по уму, а то он пропадёт с тоски. Отчаявшегося сухого человека может разворошить только любовь. Работа может залить, заглушить тоску, но не уничтожить её.
10/V-46г.
Киев. Наконец-то долгожданный день настал. Я в отпуску. Хожу по улицам Киева в гражданском одеянии. Чувствую себя очень свободно. Всё моё! Посетил всех знакомых и товарищей, а их осталось очень мало. Девушки, правда, здесь, а из хлопцев, только два человека.
Всегда так будет и бывало,
Таков издревле белый свет.
Учёных много, умных мало,
Знакомых тьма, а друга нет.
/А. С. Пушкин/
22/V-46г.
Окончился отпуск. Дни пролетели, как минуты, вспомнить, правда, есть что, но сделать успел очень, очень мало. Сейчас кажется, что ещё б один такой отпуск и всё, времени не хватило бы! Вчера уже с опозданием выехал из Киева. Очень удачно сел на поезд «Киев-Харьков». Всю ночь спал на койке,
Собираюсь сейчас писать письма всем, всем, всем, но не особенно уверен, что буду им писать, а адресов-то соберётся с десяток.
23/V-46г.
Рано утром миновал Ростов-на-Дону и сейчас еду по Кубани. Она как была богата, так и осталась. Красивая зелёная равнина расстилается по обе стороны дороги. Кое-где темнеют массивы леса или белею станицы сквозь листву садов. Небо серое покрыто хлопьями туч и чуть подёрнуто синевой. Изредка выглядывает солнце, и от этого краски природы только выравниваются. Но всё время чувствуется сок полей и лугов, налитых досыта влагой и благоухающих всеми запахами весны. Еду на Сочи в плацкартном вагоне, как «фон барон», по интересной дороге, но тоска, всё же, гложет грудь. Как не хочется снова окунуться в повседневную будничную жизнь техника. Да, я разбаловался за отпуск.
24/V-46г.
Сочи, красивый южный город с пальмами и кипарисами. На вокзале публика обычная вокзальная — солдаты, женщины с детьми, с узлами, все или спят или толпятся, смотря по обстановке. Городок красивый, зелёный, благоустроенный, даже улицы поливает специальная машина. Встретил первый раз в этом году клубнику и стаканчик попробовал. Чёрное море особенного впечатления на меня не произвело, а вообще, дорога к Сочи очень красивая. Вся зелёная, как будто проходит по зелёному парку. Слева горы, но не голые, как на Восточном Кавказе, а покрыты обильной растительностью. Часто видны тропинки, на них — скамейки, рядом — санатории. Вообще, путешествие это мне очень нравится.
28/V-46г.
Вот уже два дня, как я нахожусь в Октемберьяне. А никак не могу найти место. Теперь я ещё более неспокоен, чем раньше, побывав на гражданке. Увидел, как живут свободные люди, чем они дышат, и теперь военщина ещё более кажется противной. У нас новость: полк разгоняют и всех разошлют по разным сторонам, кого — на Курильские острова, кого — на Украину, а кое-кто останется в Армении. Если я поеду куда-нибудь, то есть шанс опять побывать дома. Так как все очень желают домой — наверняка разъедутся. Пока мы консервируем мат. часть, но каждый день нас могут разослать по местам, тогда — гуляй поле.
5/VI-46г.
Тоскливо и однообразно проходит время. Самое худшее существование — это ожидание чего-то неизвестного. Томишься, делаешь тысячи предположений. Со всех сторон ползут слухи, а ничего достоверного нет. В худшем случае, останемся дослуживать здесь, в Закавказье. Радует одно, что осталось уже немного.
10/VI-46г.
Всё тот же Октемберьян, но скоро уезжаем. Все механики едут в Кировабад — это одно из лучших мест в Азербайджане и лучшее, что нам предоставлено. Позавчера пришёл капитан, спрашивает, куда б хотели поехать, предложил три точки: Насосная, Ленинакан, Кировабад. Мы выбрали последнее. Как будет там — не знаю, здесь-то устроились нормально. Получил два письма от отца. Он всё переезжает, но надеюсь, найдёт себе место по душе.
Вот приеду на место и начну писать всему белому свету! От Верочки всё писем нет, уж не знаю, что и думать. Теперь немножко легче, чем сразу после приезда из отпуска. Как-то обвыкся и примирился, а сразу очень всё дико показалось. Будем надеяться на лучшее.
12/VI-46г.
Завтра переезжаем. Справляли поминки, уезжаю пьяный. Кругом чувствуется запущенность и запустение. Нары пустые. На земле клочья бумаг, совсем как в покинутом немецком городе. Русский солдат, когда уходит, всё после себя ломает. Мы с Бузиным сломали и продали пирамиду для винтовок, ведь она больше не нужна — выпили, и теперь всё в радужном настроении. Что нужно солдату, солдату, повторяю я! Поесть, выпить и поспать. Вот вся солдатская идеология. Ложусь спать.
18/VI-46г.
Город Кировабад. Нет, не город, а аэродром, поле, всё, что угодно, только не город. Мы живём на аэродроме, на стоянке, до города 6 км. Говорят, пускают туда по увольнительным. Уже разбили по эскадрильям и звеньям. Дали машину «№ 70» и даже поставили агитатором звена. Сегодня здесь немного больше начальства, чем было раньше, но всё это — временное явление. Сегодня переведут в землянку, а то три дня припухали под открытым небом. Кормят так же плохо, как и там. Полк называется 51 ИАП (истребительный авиационный полк — примечание редактора Лаврова Д. В.). Написал всем письма.
22/VI-46г.
Кировабад, снова третья авиаэскадрилья. Знаю свою будущую машину. Но пока на ней не работаю. Машины будем гонять в Тбилиси, может быть, туда уеду. Вчера был в городе, очень понравилось. Может быть, завтра (в выходной) удастся туда поехать. На «Яке» работа несложная и, пожалуй, поменьше, чем на «Иле». Стал вчера на партийный учёт. На партсобрании говорят, меня выбрали в бюро авиаэскадрильи, я на нём не был. Вообще, собираюсь здесь жить лишь бы день до вечера. В сентябре будет сессия, и, быть может, будет стоять вопрос о демобилизации. Только этим и живу. Машины летают. Всё же, поработать придётся.
2/VII-46г.
4-ый аэродром. Помаленьку работаю на машине, помаленьку занимаюсь, а всё больше мечтаю о будущих днях. Что же меня ожидает? По крайней мере, учиться нужно, необходимо, и если б сейчас была возможность, я б с радостью взялся за дело. Но реальной возможности сейчас нет. До города далеко, и если и выберешься туда раза два в неделю — это очень хорошо. А за такой короткий промежуток ничего толкового сделать нельзя. Всё же, что могу, то и делаю. Позавчера, например, провёл шесть часов в читальне СХИ и, как будто, с успехом. Надеюсь в дальнейшем достичь большего.
19/VII-46г.
У нас сейчас ЛТУ — сидим на аэродроме. Ужасно печёт солнце. Жара, вероятно, достигает 30 градусов, а то и больше. В город не ходил уже целую неделю.
Занимаюсь сейчас французским языком, и, кажется, с успехом. Получил письмо от Верки, а также из Киева, жалко девочку, пропадает она без надзора.
Работа на мат. части прямо из рук валится.
9/VIII-46г.
Всё тот же 4-ый аэродром. Надоело здесь жить до чёртиков. Кажется, дай волю, ушёл бы куда-нибудь далеко, жил бы по-толстовски, ел бы рисовые котлетки и не думал про нашу бренную жизнь. Такая бесцельная, безыдейная жизнь ужасно опустошает человека, прививает ему отвращение к труду, делает из него лентяя. Армия идёт на пользу только тем, которые в гражданских условиях неспособны жить или слабо развиты. Если человек в жизни не видел паровоза, не слыхал самолётного гула, не разговаривал по телефону и вдруг попал в армию и всё это познал, у него появится стимул к деятельности, он что-то получает от этой жизни. Про таких говорят: «Они в армии выросли», «армия их воспитала». Если же человек по своему общему развитию стоит выше всех армейских достоинств — она его угнетает, занимает его желания и стремления, заставляет, в конце концов, сделаться тупицей и глупцом. Такой человек ничего от службы в армии не приобретает, а лишь теряет лучшие годы своей жизни, своей молодости.
23/VIII-46г.
Тот же 4-ый аэродром. Назойливо ходя слухи, что мы будем перебазироваться. Это неплохо! День авиации встретили средне. Кутить особенно не кутил, а так, посидел в ресторане, пообедал и выпил. Домой пришёл рано. До демобилизации остался месяц, считаю дни по пальцам. Очень уж надоела военная жизнь — скорее бы на гражданку. Завтра будут полёты, а послезавтра — выходной. Фруктов здесь очень много, и как только вырвешься в город, обязательно объешься. Дни уже немного стали короче — семь часов, а солнце уже скрылось за горизонтом.
5/IХ-46г.
Слухи, слухи. Земля полна слухов. Демобилизация скоро. Осталось, может быть, дней десять, а может быть, и меньше до долгожданного момента. Все ожидают указа о демобилизации. Самому не верится, что, может быть, через месяц буду на гражданке.
26/I-47г.
Кировабад. Перешли в новый дом. Ждём демобилизации. Когда будет — неизвестно. Надоело уже ждать, пребывать вечно в ожидании чего-то. Письма получаю редко, да и писать неохота. Живу очень скучно и голодно. Занимаюсь французским, но особенной охоты нет. Была б скорее развязка.
13/II-47г.
Наконец-то! Наконец-то, она есть, долгожданная демобилизация! Целый год уже жду её, целый год разговоров и ожиданий, и, наконец-то, указ. Очень рад, настроение выше среднего. Остаётся дождаться марта месяца, а там уже время будет наше.
24/II-47г.
Всё тот же Кировабад. 4-ый аэродром, ЛТУ. Каждый день приносит массу новостей. Три человека из полка уже получили «побегушки» и едут домой. Скоро настанет наша очередь. Исполнится моё заветное желание — демобилизация — во всяком случае, проживу, а обратно в армию на сверхсрочную не пойду. Вот, отвоевал последнее ЛТУ, пройдёт комиссия, сдам машину и буду свободный от этой давно наскучившей авиации, хоть одна радость в современной жизни — ожидание демобилизации.
23/VII-47г.
Киев. Вот уже скоро четыре месяца, как нахожусь в Киеве. В марте месяце демобилизовался и в конце марта, 29-го числа был уже на Родине. Сразу начал хлопотать насчёт квартиры. Работать не поступал, а только ходил по прокуратурам, искал правды на белом свете. В конце трёхмесячных скитаний приобрёл комнату и зажил новой холостяцкой жизнью. Отец пока находится в Мироновке, осенью, должно быть, приедет сюда. Спасибо тёте Оле — всё время жил, ел, спал у них, они мне ни в чём не отказывали.
С 1-го августа надеюсь перейти на свои харчи. С 17 июля я уже работаю. Устроился в аэрофлоте в конструкторском бюро техником-конструктором. Ставка 600 рублей. Выдают обмундирование, и работа интересная. А главное, приобретается специальность и гражданская, и военная.
Вот, коротко, и все изменения за эти четыре месяца.
Спасибо на добром слове, Карл-Август Аванти. У американцев и мафия - с американским колоритом. В Италии, кроме сицилийской мафии есть еще...