Андрей КашкаровГрандмастер
19 ноября 2025 в 10:11
Уже заморгала лохматая звезда и сиреневое утро медленно поползло с востока, а Базилевс все лежал, положив голову на лапы. Желтые глаза его сводились лунками и все качалась, качалась в них нахальная звезда, которая теперь обиженно моргала и с которой не хотелось расставаться. Косые лучи ее пахли влажной пылью, нагретым песком и еще чем-то, от чего заходится сердце и что осталось далеко, совсем в другой
5
Назавтра Карл Иванович, конечно, не приходит. Не приходит и послезавтра. Папа чертыхается так, что соседи затыкают уши. Папа грозится немедленно найти нового мастера, пусть не такого даровитого, но добросовестного. Мама в раздумье. Ей хочется дом-сказку, а не стандартный ремонт.
21
Летний вечер прекрасен. Вдоль улиц несутся шарики тополиного пуха, серебристая акация повисла томными гроздьями. Начало июня — трепетного, томительного месяца. Не знаешь чего ждать — то ли духоты перед грозой, то ли свежести после нее. То ли того и другого вместе.
6
Я замерла. Бабушка была не склонна к пространным речам. Но обливной летний вечер так нежил нагретые перила балкона и руки бабушки, непривычно сложенные на коленях. Откидной столик был накрыт ковровой скатертью, в маленьких грушевидных стаканчиках бархатом переливался чай, дыня золотилась на узорчатом блюде. Покой обнимал душу, вечерний лиловый покой, когда не хотелось думать ни о чем, а только смотреть в угасающее ласковое небо.
6
Когда мне подарили семена буддлеи — выносливого, рослого цветка, похожего на сухую сирень, я и вспомнила эту историю…
4
О своем детстве Михаил Светлов рассказывал с неизменным лукавым юмором: «Мой отец приволок в дом огромный мешок с разрозненными томами наших классиков. Моя мама славилась на весь Екатеринослав производством жареных семечек. Книги предназначались на кульки. Я добился условия — книги пойдут на кульки только после того, как я их прочту. И тогда я узнал, что Пушкин и Лермонтов погибли на дуэли».
6
Усердно изучая древо изящной словесности, я с удивлением обнаружила, что круг тем, о которых я могла бы написать и — самое главное! — о которых мне было бы увлекательно писать, стремительно сужается. Самое главное качество пишущего человека — выносливость. Надо, чтобы жизнь пропитала тебя как губку, но не измочалила, закалила, но не ожесточила, не лишила надежды. Только тогда можно что-то сказать людям, и слова твои не будут мертвы или
5
Ах, как Лайле хочется быть счастливой! Лайла белым шелком свадебным себя окутывает. Фатой пышной, что нежнее пенной волны, обертывается; любуется собой! Да и кому подвенечный наряд не к лицу?! Волнуется Лайла, торопится…
2
Ах, как Лайле хочется быть нарядной! Лайла новые белые капроновые чулочки на ножки натягивает, торопится! Потом белые узорчатые туфельки с блестящей застежкой обувает. И обуты ножки — пухлые, розовые, чудесные. И сидят на них обновки как влитые!
0
Моя мать — женщина глубокого и доброго ума (а такое сочетание встречается нечасто) — считала, что человеку, для того чтобы воспитать свою душу, достаточно прочитать всего лишь две книги — «Отверженных» Гюго и «Без семьи» Гектора МалО. Мои попытки вести с нею литературные споры не имели никакого успеха. Они просто разбивались о пристальный и насмешливый взгляд ее зеленых глаз.
6
Не знаю, как на вершинах новозеландских хребтов, а у меня на даче, в Новгородской области, бетонные плиты пешеходной дорожки, залитые...