Как путешествовали по восточному Средиземноморью в XVII веке?

Краткая справка об авторе «Трех путешествий», уроженце Нидерландов Яне Стрейсе (1630−1694 гг.). Как и Робинзон, Ян Стрейс бежал из родительского дома и завербовался матросом на торговый корабль — благо это было не так уж и сложно, поскольку он жил в Амстердаме, крупнейшем порту северной Европы.

Завербовавшись на службу в знаменитую голландскую Ост-Индскую компанию и совершая рейсы в далекие моря, он побывал в странах Юго-Восточной Азии и на Дальнем Востоке. Вернувшись на родину, моряк обзавелся семьей, однако не мог долго усидеть на суше и через несколько лет пустился в новое плавание, в ходе которого посетил Италию, страны восточного Средиземноморья и Турцию.

Поругавшись со своим начальником-шкипером, Стрейс сошел на берег в итальянском Ливорно, откуда посуху отправился в Венецию, пережив по дороге целый ряд приключений. Золотой век города-государства в середине XVII века уже миновал. И хотя республика по-прежнему оставалась сильной морской державой, ей приходилось вести отчаянную войну с Османской империй, чтобы сохранить остатки своей колониальной империи в восточном Средиземноморье — в первую очередь, остров Крит.

Оказавшись, наконец, в городе мостов и каналов, моряк предложил свои услуги некоему Дирку Янсу де-Гаану (судя по всему, голландцу и, стало быть, земляку), командиру судна «Золоченый петух», и получил место парусного мастера на его корабле за жалованье 8 гульденов в месяц. Устав от морских походов, означенный де-Гаан передал должность капитана сыну, сам же отправился домой, причем сухим путем.

«Золоченый петух», даже если и был изначально торговым судном, превратился в боевой корабль и вошел в состав венецианской флотилии, направлявшейся в Дарданеллы на борьбу с османами.

Венециано-голландское судно вышло в поход в паре с более крупным кораблем «Св. Иорис», которым командовал датский адмирал Курт Аделаар, как пишет Стрейс, «недавно умерший». По-видимому, речь идет о том, что бравый адмирал умер незадолго до того, как вышла в свет книга Стрейса (что произошло примерно два десятка лет спустя).

Привлечение голландских и датских капитанов не было случайностью. Как пишет автор книги «Золотой век Венецианской республики» Ф. Лейн:

«Многими судами командовали иностранцы, потому что невозможно было найти достаточно венецианцев, которые были наделены полномочиями действовать как командиры».

Текст или, быть может, перевод выглядит достаточно корявым, но основная идея ясна: уроженцев Венеции, обладавших необходимым для командования на море уровнем компетенции, попросту не хватало.

Сначала оба корабля пришли к острову Занте (Закинф), где запаслись водой и вином. («Оно здесь очень хорошее, доброе и дешевое», — пишет Стрейс). Плавание продолжилось. Неподалеку от греческого острова Милос разразилась сильнейшая буря, и корабль потерпел крушение, разбившись о прибрежные рифы.

Шкипер Питер и я сидели на большой мачте, но недолго могли на ней удержаться; она была неустойчива и вертелась… и на наше счастье, приплыла нам навстречу большая дверь, за которую мы ухватились и добрались до суши. Еще человек девять добрались с большим трудом до берега вместе с женой венецианского капитана, с которой сорвало всю одежду, и ее выбросило голой; кроме того ее тело было до такой степени изранено гвоздями и занозами, что у нее оказалось более пятидесяти ран и повреждений.

Стрейс не пишет, умерла эта несчастная женщина или, несмотря на полученные раны, все-таки осталась в живых. Люди с погибшего корабля в количестве 20 человек пересели на «Св. Иорис» и продолжили путь до Кандии (Крита). Там они надеялись пополнить запасы пищи, однако Кандия, которой «сильно досаждали турки», ничем не смогла им помочь.

В «турецкой досаде» острову не было ничего удивительного, поскольку как раз в это время шла война между Венецией и Османской империей (позднее названная Критской или Кандийской), которая продлилась более 20 лет, с 1645 по 1669 год.

Исторический спойлер. В конечном итоге Венеции пришлось уступить свое важнейшее на тот момент владение в Эгейском море, остров Крит, османам, хотя победа обошлась тем весьма дорогой ценой:

«Никогда еще за крепость, ни в Османской империи, ни где-либо еще, не сражались так ожесточенно, как за Кандию, и ни одна не стоила столько крови и денег», — пишет британский историк Хаммер.

Впрочем, губернатор все-таки нашел возможность предоставить в распоряжение потерпевших крушение моряков тартану, чтобы они смогли нагнать свой флот.

Тартана — небольшое средиземноморское судно XVI−XIX веков с косым парусным оснащением. Тартаны применялись как для каботажного сообщения и рыболовства, так и в качестве военных кораблей.

Запасы продовольствия на судне подошли к концу. Хотя ближайший остров Митилены (Лесбос) и принадлежал туркам, моряки решили попытать там удачи.

«Голод и нужда дали нам мужество, спасаясь от одной опасности, рискнуть на другую», — пишет Стрейс.

Захватив (реквизировав) на побережье несколько коров, моряки отправились за добычей вглубь острова и вскоре натолкнулись на маленькую деревушку.

«В ней не оказалось ни одного человека, да мы их особенно и не искали, но зато нашли там всяческие припасы, как-то: муку, масло, сыр, мед, вино, растительное масло и т. д. Все это нам было кстати».

Поблизости от деревушки паслось стадо ослов, моряки их тоже изловили и погнали к берегу, где стояло их судно. Но фортуна, как замечает рассказчик, известна своей переменчивостью.

«Неподалеку стоял замок, откуда шла прямая дорога до гавани», — пишет моряк.

Судя по всему, наличие замка (или просто укрепления?), в котором мог находиться турецкий гарнизон, не смутило европейцев, а зря. Не успев добраться до места назначения, они вскоре увидели, что по дороге в их сторону скачет отряд из двухсот (подозрительно круглая цифра) всадников. Обогнать всадников, двигаясь на своих двоих, да еще и в сопровождении стада четвероногих, было, разумеется, невозможно. Моряки приготовились к обороне и укрылись за грудой камней, которая послужила им своего рода бруствером.

Стрейс, как человек, обладавший к этому времени значительным боевым опытом, взял на себя руководство сражением.

Я отдал приказ, чтобы стреляли не все сразу, а по пяти человек (то есть залпами), и не раньше, чем увидят противника, чтобы тем вернее попасть. Затем турки напали на нас, и впереди ехал их начальник, который был мавром (не все мавры, в отличие от генерала Отелло, воевали на стороне Венеции); он и еще трое скоро свалились с лошадей (ибо мы дали залп по их авангарду).

Стрейс отмечает, что у европейцев было важное преимущество — длинные мушкеты, у турков же — только легкие карабины, из которых можно было стрелять лишь на небольшом расстоянии.

Враги отступили, и моряки снова двинулись в путь. Но турки проявили упорство и энергию и возобновили свои атаки.

Однако мы, не струсив, обернулись и храбро двинулись на них, пока не подпустили их на расстояние выстрела, а затем: «Эй, люди, огонь!» И когда первый ряд дал выстрел, то отступил назад, чтобы приготовиться к новому, но так, что мы не отступили ни на шаг. В этой схватке мы видели, как некоторые падали с лошадей, и так как мы не отступили, то враг вторично обратился в бегство, пока не стал недосягаемым для выстрелов. Тем временем мы погнали вперед ослов и следовали за ними сомкнутыми рядами. Турки сделали то же самое, и казалось, что они решили настигнуть нас и напасть, когда мы будем перетаскивать добро на корабль. Но когда мы добрались до нашей тартаны, мужество оставило их, и, конечно, если бы они подошли, то мы бы приветствовали их, помимо мушкетов, еще из четырех пушек. Итак, мы удержали свою добычу, и у нас было только двое убитых и трое раненых.
(К чести Стрейса, он не стал писать о десятках и сотнях поверженных врагов.)

Тактические приемы, современное оружие и, самое главное, осознание того, что им, в сущности, уже нечего терять, принесли победу европейцам над турками.

Они на всех парусах покинули не слишком гостеприимный остров и вскоре добрались до Константинопольского пролива (по-видимому, Дарданеллы), где у мыса Трои встретились с венецианским флотом. Стрейс, несомненно знакомый с Илиадой, пишет, что видел в этом месте «еще сохранившиеся ворота и разрушенные стены».

Какой мыс имел в виду моряк, не совсем ясно. Считается, что Тро́я, воспетая Гомером, находится на полуострове Троада (современное название — Бига) у побережья Эгейского моря, на берегу лагуны у входа в Дарданеллы.

Стрейс получил новое назначение и стал парусным мастером на судне «Маленькая принцесса». Но его главные злоключения, как оказалось, только начинались.

Пока мы стояли у Константинопольского, или Дарданелльского, пролива, у нас было мало свежей пищи, и мы мучались от цинги. Нам приходилось брать пресную воду из реки у мыса Трои не без опасности для жизни и страха попасть в тюрьму, ибо там были скрыты турецкие траншеи, откуда турки неожиданно нападали на нас. Однажды я должен был вместе с семью товарищами отправиться на лодке за водой; когда мы добрались до Трои, то приметили несколько виноградников, и нам очень захотелось чего-нибудь свежего; но так как надо было пройти не менее получаса в глубь острова и подвергнуться опасности быть пойманными, то мы бросили жребий на одного из восьми; жребий достался мне.

Если судить по рассказу моряка, то основным его занятием был не ремонт парусов, а фуражировка или, скорее, интендантская служба. Делать было нечего, и Стрейс, оглядевшись вокруг и не увидав поблизости ни одного турка, двинулся по направлению к виноградникам.

Но «как только я добежал до места и руки мои принялись рвать, а рот пробовать», коварные турки выскочили из пещер и окопов и перекрыли бедолаге дорогу к отступлению. Враги напали и на товарищей Стрейса, однако у тех были пушки (скорее всего, неудачный перевод; речь, по-видимому, все-таки идет о мушкетах), залпы которых отпугнули их. Самому же голландцу пришлось гораздо хуже, потому что путь к берегу был отрезан.

И так я стоял, как бедный грешник перед судьею, и ожидал со страхом и трепетом, чем это кончится, ибо было бы величайшей глупостью выступить против такого множества. Недолго пробыл я в страхе в этом винограднике, ибо турки взяли меня в плен, и виноград, который я едва попробовал, оказался для меня весьма горьким (автору записок явно не откажешь в образности речи). Для начала меня отвели в то место, где прежде стояла Троя, а неподалеку построены цитадели, или крепости, расположенные друг против друга, которые замыкают вход в Дарданеллы.

Впрочем, сказания Гомера в данный момент волновали парусных дел мастера меньше всего, ибо теперь он стал пленником и рабом. Далее Стрейс рассказывает наполненную драматизмом историю, и нам не остается ничего другого, как только поверить автору.

Продолжение следует…