Не будем забывать, что наш герой был не туристом, а моряком, и прибыл на остров не на круизном лайнере, а на военном корабле, поэтому его интересовали не столько красоты волшебного острова и его таинственное прошлое, сколько текущие проблемы.
«Здесь можно купить за 6 штюберов на голландские деньги пару нитяных чулок из тонкой пряжи. Вино здесь тоже неслыханно дешево: барилья (Bariglia) (меньше бочки кувшинов на шесть) стоит 1,5 рейхсталера. Все другие припасы также можно получить за небольшие деньги. Это побудило нашего командира послать меня закупить там овец и вина».
Судя по всему, Стрейс исполнял обязанности не столько «парусных дел мастера», сколько интенданта или, быть может, «баталера».
Из рассказа моряка явствует, что он был послан на остров один, во всяком случае, он не упоминает больше ни о ком из членов команды, отправленных на сушу вместе с ним. Хотя очевидно, что если с закупкой животных и вина (если речь шла именно о покупке, а не о реквизиции) голландец мог справиться и один, то для того, чтобы доставить груз в шлюпку (даже учитывая помощь местного населения), а потом привезти его на корабль, потребовалась бы как минимум пара-тройка крепких парней.
«Деревня, куда я попал, была приблизительно в двух милях от флота. Едва я пришел туда, как услышал выстрел, данный по распоряжению генерала, после чего весь флот должен был приготовиться к отплытию. Я не мог так быстро добраться до берега, ибо прошел две мили в глубь страны, и печально смотрел им вслед, так как мне больше ничего не осталось делать. Я был в большом страхе, ибо остров лежит всего в трех милях от Хиоса, и турки часто навещали его».
Достаточно странно, что флот внезапно снялся с якоря, не дожидаясь возвращения фуражиров, тем более что Санторин не столь уж и велик, и обратная дорога не заняла бы слишком много времени. И во всяком случае, даже если весь флот не мог более ждать ни минуты, это мог сделать отдельный корабль.
На самом деле моряк, судя по всему, запутавшийся в лабиринте греческих островов, перепутал Хиос с Иосом (что, впрочем, немудрено), находившимся хотя и ближе, но все же на расстояния гораздо более удаленном (40 км от Санторина до Иоса, как ни переводи их в морские мили, всяко окажется больше трех). В любом случае турки могли приплыть не только из Иоса или Хиоса, но и откуда угодно, поскольку большинство островов находилось под их контролем. Так, собственно, и случилось.
«На другой день пришли две турецких бригантины за контрибуцией. Когда я об этом узнал, то схоронился в кустах, о чем туркам вскоре стало известно через предателя. И они домогались, чтобы греки передали меня в их руки; но те сказали, что я ночью уплыл на маленькой барке, и тотчас же сунули подарок капитану, чтобы закрыть ему глаза и рот и заставить его отступиться».
«Привычка попадать в плен» на этот раз не сработала, поскольку местные греки то ли спрятали моряка у себя, то ли просто распустили слух о его бегстве. Турки, получив «бакшиш», сделали вид, что поверили этому, и уплыли (да здравствует коррупция!). Тем не менее угроза очередного предательства кого-то из местных ренегатов сохранялась, поэтому:
«Едва он (турецкий корабль, которых сначала было два) отплыл, как греки стали бояться новой беды, которая могла бы приключиться из-за меня, и приложили все усилия к тому, чтобы помочь мне убраться, и отвезли меня на барке, нагруженной всем, что я купил за 2 рейхсталера, к острову Имбросу, где тогда стояла венецианская армия».
Гёкчеада́ (Имро́з) — остров в северной части Эгейского моря, расположенный при входе в Саросский залив. Судя по всему, грекам пришлось изрядно потрудиться, потому что расстояние между островами составляет сотни километров.
«Наш командир дал грекам дукат за труды. Я был рад, что остался на свободе, а греки были довольны, что отделались от меня; ибо, если бы они меня выдали туркам, то наш адмирал велел бы разграбить деревню, а их взять невольниками на галеры. Турки со своей стороны взяли одного греческого старосту с сынишкой, и беднягам пришлось бы вытерпеть многое, если бы те пошли на крайность. Таким образом этот народ влачит более жалкую жизнь, чем это было бы, если бы он примкнул к той или иной стороне».
Приходится констатировать, что в этом рассказе в очередной раз хромает логика, причем, что называется, на обе ноги.
Во-первых, логика финансовая. Стрейс говорит, что барка, на которой его везли, была нагружена «всем, что я купил за 2 рейхсталера», и создается впечатление того, что он приобрел изрядное количество продуктов, которыми доверху загрузили суденышко.
Между тем страницей ранее он упоминает о дешевизне вина на острове и называет цены: барилья (меньше бочки кувшинов на шесть) стоит 1,5 рейхсталер. Выходит, что потраченной им суммы казенных денег едва хватило бы на покупку одной бочки вина, не говоря уже о том, что погрузка товара и доставка его (вместе с самим незадачливым фуражиром) на Имброз тоже стоила определенных трудов, а значит, подразумевала какую-никакую оплату. Или все-таки речь шла не о рыночной сделке, а скорее о реквизиции, пусть и частично оплаченной?
Действительно ли жители Тиры испугались мести товарищей Стрейса? То, что те, подобно туркам, могли разграбить деревню, а жителей забрать невольниками на галеры, не вызывает ни малейших сомнений. Но вероятность скорого возвращения европейцев на остров, где они с такой легкостью бросили на произвол судьбы одного из членов экипажа, была не слишком высокой, не говоря уже о том, что островитяне с достаточным на то основанием могли свалить все случившееся с моряком на турок.
Точка зрения Стрейса на двуличное поведение жителей острова тоже представляется как минимум спорной. Что случилось бы, если бы они решительным образом встали на ту или другую сторону, а не лавировали между ними?
В конце концов, Санторин — маленький остров, и даже если бы островитяне попросили защиты одной из сторон взамен на свою лояльность, едва ли венецианцы или турки начали бы строить там крепость и размещать сильный гарнизон, у них хватало забот и на других, более крупных островах и землях.
Прямо заявлять туркам о том, что они являются сторонниками Венеции, а венецианцам объявлять себя вассалами султана (извините, ничем не можем вам помочь, мы чужие подданные!), было бы ничем иным, как самоубийством, а защищаться от «понаехавших» своими силами греки были не в состоянии. Оказавшимся между молотом и наковальней аборигенам приходилось, в целях самосохранения, вести себя подобно жителям села Малиновка из популярной советской комедии, и подчиняться той силе, которая в данный конкретный момент была властью на острове.
Несколько слов об истории острова в средние века. В XIII веке, после захвата Константинополя крестоносцами, Тира, как и другие острова Эгейского моря, была отнята венецианцами у Византии и вошла в состав странного феодального образования — Герцогства Архипелага (оно же — Герцогство Наксосское), как ни удивительно, просуществовавшего в том или ином виде более трех с половиной веков благодаря поддержке скорее не штыков, а весел галер Ла Серениссима. Первым «герцогом архипелага» стал аристократ Марко Санудо. Какое-то время островом владел его соратник, некто Якопо Вароччи. Потом Тира снова перешла на время под контроль византийцев, но Вароччи удалось вернуть остров себе.
Впрочем, в середине XIV века очередной «герцог архипелага» из клана Санудо ввел на Тире свое прямое правление. Венецианцы, закулисные хозяева острова, тоже не пожелали оставаться в стороне и несколько раз продавали его, дарили и отдавали в качестве приданого. Но едва ли для местных жителей это обстоятельство имело сколько-нибудь важное значение, поскольку все без исключения правители требовали от них того, что в разные времена называлось контрибуцией, данью, барщиной, оброком, налогом, повинностями или исполнением общественных обязанностей.
Сами жители Тиры были далеко не в восторге от новой, европейской, власти.
В греческом справочнике «Санторин» написано, что в годы венецианского правления острову изрядно досаждали пираты, а результатом их грабежа и бесчинств стало обнищание жителей Тиры. При этом аристократы, формально правившие островом, но не способные защитить его население от разбоя, тоже никуда не делись:
«Жители острова страдали не только от пиратских набегов, но и от злоупотребления властью и жадности собственных правителей. Нужда и бедность стали характерными признаками правления Герцогов».
(Речь идет об уже упомянутом нами «герцогстве архипелага»)
В 1480 году остров, как будто, перешел во владение сеньоров Пизани (честно говоря, я так и не понял, является ли это фамилией или названием места, откуда происходили эти господа, то есть Пизы). Вроде бы период их правления оказался не самым худшим в истории острова и даже стимулировал экономический рост (быть может, добрые господа вспомнили, наконец, о своих подданных?).
Однако нетрудно догадаться, что владычество гонца из далекой Пизы продлилось не слишком долго, а закончилась эта феодальная чехарда тем, что в 1537 году турецкий адмирал Хайреддин Барбаросса отдал Тиру под власть турецкого султана. Впрочем, как явствует из рассказа Стрейса, венецианцы периодически делали попытки снова поставить остров под свой контроль. Если им это и удавалось, то очень ненадолго.
Как пишет Стрейс, флот разделился, чтобы собрать контрибуцию с разных греческих островов — с острова Стампалиа, или Астропалиа, а потом с Иоса. Стампалия, она же Астропалиа — самый западный из островов Додеканеса, сейчас он носит имя Астипа́лея. Пишут, что он принадлежал венецианцам, однако все в том же 1537 году все тот же Хайреддин Барбаросса разграбил остров и присоединил его к Османской империи. (Спрашивается, зачем османскому адмиралу было разорять Стампалию, если она и так становилась турецким владением? Впрочем, не исключено что пираты просто не умели действовать как-то иначе.)
«Этот остров имеет в длину и ширину приблизительно 5 немецких миль, так что он почти четырехугольный. На юге прекрасная ровная пашня, а к северу местность гористая. Там сохранились различные остатки древнего язычества. На севере стоит еще храм, где молились Аполлону, а теперь это место названо именем св. Сальвадора. На юге также видны развалины здания, воздвигнутого в честь упомянутого идола. Жители — греки (христиане), турки и евреи; большая часть их добывает себе пропитание хлебопашеством и виноградарством, ибо остров весьма плодороден. На востоке лежит город Иос с хорошей гаванью, защищенной от ветра, куда заходят большие корабли».
Не знаю, как на вершинах новозеландских хребтов, а у меня на даче, в Новгородской области, бетонные плиты пешеходной дорожки, залитые...