Как путешествовали по Европе в XVII веке?

Подобно Робинзону, он бежал из родительского дома (это судьбоносное для юноши событие произошло в 1647 году) и завербовался на торговый корабль — благо жил он в Амстердаме, крупнейшем порту северной Европы того времени. Завербовавшись на службу в голландскую Ост-Индскую компанию, он побывал в Юго-Восточной Азии, Сиаме, Японии и на Формозе (современном Тайване).

Вернувшись на родину, парусных дел мастер женился и обзавелся семьей. Однако через несколько лет, в 1668 году, отправился в очередное путешествие, на этот раз в далекую Московию (но это отдельная история). В этой статье речь пойдет о втором путешествии Стрейса, в ходе которого он посетил Италию и страны восточного Средиземноморья.

Недолго послужив на торговом корабле, со шкипером которого он успел поругаться, и посидев под арестом, Стрейс сошел на берег в итальянском Ливорно. Оттуда намеревался отправиться в Венецию — город, где человеку его профессии, как он предполагал, был уготован радушный прием.

Ливорно в настоящее время один из лучших приморских городов во всей Италии, который в прежнее время был только деревней, — пишет Стрейс. — Но великие герцоги Тосканы Франческо и Фернандо (как будто, принадлежащие к знаменитому роду Медичи) обратили внимание на хорошее расположение этого места, обнесли его стенами, и с тех пор день ото дня Ливорно рос и укреплялся, и теперь он окружен и защищен пятью хорошими больверками.

Больверк, или болверк — это инженерное сооружение, предназначенное для защиты морского берега от действия волн, а также один из видов фортификационных сооружений.

Рядом выстроили две превосходные цитадели, или замка; один из них охраняет гавань, другой — местность на пути к Пизе… Издали город (Ливорно) красивее, чем внутри, ибо на фронтонах домов изображены морские сражения и другие сцены из истории. Посередине города — превосходный рынок и биржа, где ежедневно собирается много купцов, ибо здесь идет такая большая торговля, как ни в одном итальянском городе.

Главной достопримечательностью города тогда была (и, видимо, до сих пор является, если не принимать в расчет футбольный клуб «Ливорно») могучая скульптурная группа, известная как «четыре мавра». Стрейс так описывает ее:

На краю гавани стоят четыре великана, отлитые из металла, которые представляют собой отца с тремя сыновьями, угнавшими галеру из гавани Ливорно и так далеко уплывшими на ней, что гребцам остальных галер с большим трудом удалось нагнать их. Они были маврами с Варварийского берега, и в память этого события отлиты их изображения из металла. Они поставлены друг против друга с связанными за спиной руками.

Речь, несомненно, идет о бронзовой скульптурной группе, поставленной на площади Пьяцца Микели в начале XVII века. Фигура, возвышающаяся на постаменте — герцог Тосканский Фердинанд I.

Считается, что памятник символизирует победы флота герцога над берберийскими пиратами — во всяком случае трудно придумать какое-то другое объяснение, исходя из того, что:

• фигуры композиции напоминают мавров;
• они закованы в цепи, а поскольку в цивилизованной Италии для этого требовались какие-никакие причины, логично предположить, что это — плохие люди, пираты;
• скульптура Фердинанда покоится на массивном пьедестале и всем своим обликом демонстрирует величие и доминирование.

Впрочем, в описании голландца, который ни словом не упоминает про Фердинанда, хотя тот, вне всяких сомнений, уже стоял на своем почетном месте, монумент представляет памятник скорее не владетельной особе, а рабам, которые боролись за свою свободу.

Но существуют, как это ни удивительно, и другие толкования тайного (а возможно, и явного) замысла скульптурной группы. На одном из посвященных Италии сайтов пишут:

При всей похожести друг на друга образы тщательно подобраны и представляют одновременно четыре национальности и четыре этапа человеческой жизни (воистину шекспировская тема).

Пусть так, но кого же тогда символизирует Фердинанд (мужик без пиджака, но в доспехах и в чем-то, напоминающем накидку), который все-таки является значимой частью памятника? Самого себя или какой-то синтетический образ, воплощающий разные национальности и этапы жизни?

Италия того времени представляла собой созвездие мелких государств, и отсутствие единой центральной власти не лучшим образом влияло на правопорядок и, в частности, безопасность путников.

Писатель Артуро Перес-Реверте, большой знаток жизни Европы той поры, в романе «Мост Убийц» писал:

На дорогах, ведущих в Рим — ну, не на всех, вопреки поговорке, но на больших, уж точно, — расплодилось неимоверное количество разбойников и грабителей, освобождающих путешественников от лишней клади. И подобно тому, как в нашей отчизне (имеется ввиду Испания) с ее несуразной географией, вывихнутой юстицией и переломанными нравами никогда не случалось недостатка в тех, кто добром или силой отнимал у проезжающих их достояние, так и итальянцы не желали в этом смысле отставать от собратьев по преступному промыслу: войны, мятежи, голод и бессовестность в изобилии поставляли злодеев, на все готовых, ничего не боявшихся и законов никаких — ни божеских, ни человеческих — не признававших.

Похожая ситуация, вне всяких сомнений, царила не только на больших и малых дорогах в Рим, но и в других местностях Италии.

Сочетая полезное с приятным, моряк взял курс на Пизу, но был остановлен в дороге отрядом разбойников — как оказалось, достаточно благородных. Обыскав туриста и ничего не найдя, они не только не обозлились, но даже угостили заезжего бедолагу гроздью спелого винограда (что называется, приезжайте к нам в Тоскану, только в следующий раз все-таки прихватите с собой деньги или барахлишко — мало ли что может случиться, а разбойники бывают разные, в том числе и не такие благородные, как мы…).

В Пизе Стрейс провел ночь, а следующий день потратил на осмотр города.

Пиза — старинный город, красивый и удобный в торговом отношении; он управляется великим герцогом Тосканы, — рассказывает путешественник. — Там различные великолепные церкви, самая главная — св. Иоанна, и при ней искусно выстроенная башня Кампо-Санто.

Самое удивительное, что Стрейс ни словом не упомянул про знаменитую Пизанскую падающую башню. Быть может, ее тогда еще не построили или она еще была недостаточно падающей?

Действительно, башню возводили долгое время, почти две сотни лет. Однако известно, что ее строительство было начато еще в конце XII века, так что даже затянись оно на 400 лет, к середине XVII-го всяко должно было закончиться.

Что же касается наклона, то известно, что падение башни началось в самый разгар ее создания, и в процессе работы не было сколько-нибудь значительно уменьшено. Да и миновать Пизанскую башню путешественник едва ли мог, она была неподалеку от упомянутых им мест, не говоря уже о том, что в таком маленьком городке, как Пиза, все находилось поблизости друг от друга.

Пожалуй, отсюда можно сделать вывод такого рода: интерес туристов к достопримечательностям обусловливается во многом не тем, что они наблюдают своими глазами, а скорее представлениями и ожиданиями, сформировавшимися еще до их прибытия в ту или иную локацию. Путешественники готовы (и даже чувствуют себя обязанными) восхищаться теми чудесами, о которых прочли в путеводителях (хотя таковые в ту эпоху едва ли существовали, во всяком случае в нынешнем виде) или слышали из рассказов бывалых людей, и часто не замечают того, что находится перед ними (вспомним крыловское «слона-то я и не заметил»).

Впрочем, последующие века исправили эту ошибку, и в нашу эпоху Падающая башня — главный символ Пизы.

Путешествие по благословенной Италии продолжилось, и вскоре наш герой, пройдя «по таким приятным полям и лугам, таким красивым, что трудно представить себе что-нибудь лучшее» (знаменитый пейзажи Тосканы), оказался в знаменитой Флоренции.

На всем земном шаре нет другого города (за исключением Рима), где проявило себя столько знаменитых зодчих, живописцев и ваятелей, поэтому здесь так много великолепных дворцов, церквей, произведений искусства, картин и тому подобного, вызывающего изумление, — справедливо замечает Стрейс.

И, переходя к более земным реалиям, добавляет:

Вообще же Флоренция — могущественный торговый город со всевозможными товарами, но главным образом шелком и бархатом, которыми торгуют самые богатые лавки на Старом мосту, или Понте Веккио. В городе очень много народа, также благодаря постоянному прибытию и отъезду послов различных христианских правителей. Здесь очень хорошо живется тем, у кого туго набит кошелек…

Кошелек нашего героя, увы, был практически пуст, но, по счастью, он встретил в городе земляка, монаха из Хаарлема. Тот не только благословил Стрейса, но и одарил его четырьмя рейхсталерами (честно говоря, я слабо представляю себе, насколько велика эта сумма), и благодаря этому моряк несколько дней гостил в городе, что, судя по всему, доставило ему большое удовольствие.

Окончание следует…