Как Юрий Шевчук написал песни про мальчиков-мажоров, Ленинград, террориста и революцию?

К тому времени «Периферия» уже принесла Шевчуку определённую «опальную» славу в среде столичных музыкантов. Поэтому следующий альбом ДДТ — «Время» — записывался в смешанным составом: Уфу представляли В. Сигачев, Н. Абдюшев, С. Рудой, а Москву — скрипач С. Рыженко и саксофоноист С. Летов. Запись происходила в спартанских условиях — в московской однокомнатной квартире, поэтому Шевчук пел в коридоре, скрипач играл в туалете, саксофонист — на кухне, а клавишник в комнате.

«Мальчики-мажоры» (1985)

Лидер ДДТ вспоминал, что после уфимских гонений написал очень злые и пессимистичные песни, но перечеркнул сделанное и решил, что назло врагам новый альбом будет мажорный и жизнеутверждающий.
Именно с альбома «Время», который я услышал в ужасающем качестве, началось моё знакомство с группой ДДТ. Да и то ДДТ, которое мы сейчас знаем, на мой взгляд, началось именно с «Времени».

Шевчук снова подтвердил свою репутацию остроумного и меткого сатирика. Так, самой известной песней альбома стала композиция «Мальчики-мажоры» — издевательская ода «золотой молодёжи» той эпохи — «сыновьям дипломатов, юристов, министров и профессоров».

Ю. Шевчук:
«…они списаны с жизни. В 84-м меня занесло на своего рода банкет дипломатов. Совершенно гнусная была ситуация. Как можно было пройти мимо и не написать ничего!»

В песне полно примет времени, как, например, машины «Волга», на которых разъезжало начальство, или дорогущие по тем временам видеомагнитофоны, по которым элита смотрела всякое запрещённое — от боевиков до порнухи.

Надо сказать, что здесь Шевчук возмущается вполне в духе советской морали — мол, что же вы — с трибун говорите о равенстве, а сами заделались новыми «буржуа»…
В общем, любому слушателю было совершенно ясно, о чём идёт речь. Лишь один куплет не давал мне покоя:

Тут зритель воскликнет: «Здесь все в черном свете.
Ведь есть у тузов и молодцы сыновья».
Дружок, я все знаю, я сам, брат, из этих,
Но в песне ты не понял, увы, …ничего.

Я, конечно, не про отсутствие рифмы, а про то, что певец «сам из этих». Впоследствии певец рассказал, что его отец — Юлиан Сосфенович Шевчук — действительно был крупной «шишкой» в Башкирии.

Ю. Шевчук:
«Мой папа работал в министерстве торговли Башкирии, был парторгом. Мы в свое время с ним очень много ругались, но мне никогда не придет в голову сказать ему: коммунисты — дерьмо. Уважаю его принципы и знаю, что он честный человек. Я, бывало, говорил: «Пап, ты бы хоть украл чего-нибудь там, джинсы, что ли». А он: «Ты что?!»

Кстати, на акустическом квартирнике «Кочегарка» 1985 года последний куплет отсутствует, а вместо него поётся:

Церемониал, щелчки затворов —
Это хоронят старого мажора…

Впоследствии «Мажоры» были перезаписаны для пластинки «Я получил эту роль», где звучали значительно бодрее. Правда, не обошлось без цензурных правок. Так, в строчке «Уткнувшись в плюющее спермою видео» грубое «спермой» заменили на «счастьем».

А ещё позже «Мажоров» без тени смущения используют в качестве заставки телепередачи «Большие родители», где дети советской «элиты» рассказывали о своих именитых родителях.

Актуальности песня не потеряла и после падения советского строя. Хотя чего возмущаться мажорами, коль на дворе капитализм…

«Ленинград» (1987)

В 1986 году Юрий Шевчук покидает Москву и перебирается в «мекку» советского рока — город-герой Ленинград, Петербург, Петроградище… Надо сказать, что в питерской рок-тусовке поначалу относились к новичку насторожено — приехал какой-то дикий провинциал, яростно спорит, пьёт, дерётся… Но многих покорил и его талант. В результате уже через год живущий в лачуге дворник Шевчук собрал один из лучших составов ДДТ.
Клавишник ДДТ Андрей Муратов вспоминал, что первой песней, которой покорил его Юрий, стала «Ленинград».

В. Муратов:
«Человек, приехавший черт знает откуда — Уфа для меня вообще не название, — смог выдохнуть такое…
Этот город нельзя сделать чьим-либо городом конкретно. Можно просто самому стать его жителем. Шевчук, конечно же, стал жителем Питера, питерским человеком, в отличие от сотен других, кто приезжает и до конца дней не может понять, где же он находится.
…Петербург — город не российский. Шевчук это точно подметил: „Бледный, худой, ЕВРОГЛАЗЫЙ прохожий“. Там скрытая игра слов…».

Ю. Шевчук:
«Целый год я не мог ничего писать, я просто ходил, смотрел, смотрел. Я пытался вгрызться в эти камни, найти в них людей, себя, это небо низкое, как крыша, найти ангела, который всегда летит, всегда. И этот холод чугунный, Зимний дворец, ветер со звоном кандалов, с завыванием, с визгливым плачем; пугливый прохожий, которому смотришь в глаза, а он шарахается в другую сторону. Эти улицы, свет, цвет, запахи, которых нет. Нет в Ленинграде запахов. Эти липы, абрикосы стволов, луна — фантастика какая-то.
…Года за два я перезнакомился со всеми мертвецами (улыбаясь), которые до сих пор живы в этом городе, пожил в коммуналках, поподметал дворы Питера, колодцы… Что-то случилось такое — и у меня пошла песня… Это была такая радость! Какое-то понимание себя в этом городе, и город, мне кажется, криво, но все-таки ухмыльнулся и сказал: ну ладно, живи, так уж и быть! И это здорово!».

Помню, меня «Ленинград» поразил, прежде всего, грубоватыми метафорами, звучащими весьма непривычно на фоне радостного весеннего вальса.

Плюс один, ноль, плюс два, почернела Зима
Расцветает январь язвой неба, ха-ха!
С юга ветер приполз, неспособный на бег,
Пожирает, дохляк, пересоленный снег.
А за ним, как чума —
Весна.

Только Шевчук мог сравнить весну с чумой, да ещё и сделать это так позитивно. Так как песня впервые прозвучала со сцены в разгар «перестройки», то вторым её названием долгое время было «Оттепель» (имелось в виду сравнение с т.н. хрущёвской «оттепелью» после смерти Сталина). Действительно, в «Ленинграде» чувствовалось радостное предвкушение перемен.
Но никакой политикой там и не пахло и, может, поэтому песня и сегодня не потеряла своей свежести, несмотря на своё «старорежимное» название.

«Революция», «Террорист» (1987)

Дух времени, запечатлённый в песнях, может сыграть с ними двойную шутку. С одной стороны, песни становятся некими слепками эпохи, с другой — эпоха и сам творец могут поменяться, а песни-то такими и останутся.
Если кто-то вдруг забыл (или не знал), разрушение советского строя происходило хитроумно и поэтапно. Поначалу в народе подогрели вполне справедливое возмущение закоснелостью и лицемерием бюрократии (см. альбомы ДДТ до 1987 г.). Затем очередной раз — но уже от всей души — развенчали Сталина. Ленина же и «ленинскую» гвардию представили как антагонистов Сталину в стиле «хорошие демократичные революционеры» против «злобного тоталитарного диктатора».

Потом, конечно, и с Лениным разобрались, но в 1987 году всю «перестройку» воспринимали как некую очистительную советскую революцию, которая сметёт «ретроградов» и установит подлинно народную и свободную власть.

Сомневаетесь? Посмотрите на фото Шевчука тех лет в майке «Вся власть Советам!» или октябрятским значком с ликом Ульянова на груди. Лидер ДДТ, несмотря на свои меняющиеся взгляды, довольно долго горел именно советской страстью к всеобщей справедливости и уверенностью в примате духовного над материальным.

Ярким примером вышесказанного является песня «Революция», в которой наряду с критикой атеизма или Афганской войны, тем не менее, звучит призыв к революционному мнению, а костёр революции, так или иначе, ещё называется «святым».
Недаром в конце песни звучит знаменитая революционная «Марсельеза». Со временем революционный дух Шевчука упал, и «Марсельеза» стала примиряюще перетекать на концертах в «битловскую» «All You Need Is Love».

Ю. Шевчук:
«К Октябрьской революции никак не отношусь я. Это был такой в истории такой факт. Мощный, кстати, да. Но я не отношусь никак. Я отношусь как к историческому факту. Достаточно трагичному».

Теперь возьмём ещё одну песню ДДТ 1987 года под броским названием «Террорист». Безусловно, герой песни — Иван Помидоров — расстреливающий с крыши обывателей, отсылает нас не столько к шахидам, сколько к русским террористам-народовольцам XIX века. «Террорист» Шевчука — это, конечно, метафора неравнодушного гражданина, который хочет разбудить сонную массу (недаром он стреляет «холостыми»). Как по мне, это одна из лучших песен ДДТ того периода.

Ю. Шевчук, 1991:
«Самое страшное — этот террор обывателя, а не террор какого-то там генерала или политикана. Террор обывателя, которому ничего не нужно — ни свободы, ни демократии».

Позже неизвестный студент ВГИКа снял на песню клип, где «террориста» Помидорова, конечно же, расстреливают «сталинские упыри». Хотя в другой ситуации злых НКВД-истов вполне можно было заменить на ту же монархическую дореволюционную «охранку».

О других хитах ДДТ — в следующий раз.