Почему может пропасть самоварная тяга?

Может, поэтому отец любил чай из самовара. Хотя кто знает, вполне возможно, что именно характерный запах и привкус этого чая (с дымком!) давал его непоседливой душе ощущение дальних странствий и напоминал о тех краях, где он побывал до того, как после женитьбы попал в Воркуту и вынужденно осел на одном месте.

По той ли, по иной причине, но любил у меня отец возиться с самоваром. Даже специально под это дело купил его. В обычном промтоварном. Правда, купленный им самовар мало походил на традиционный, начищенный до золотистого блеска и пузатый, что нередко можно увидеть на картинах русских художников позапрошлого или начала прошлого веков.

У нашего был уже современный дизайн середины 70-х. Серебристо-белый, с прямыми стенками из хромированной снаружи нержавейки, на которую был нанесен интересный рисунок — идущие по поверхности параллельными рядами выпуклые чуть наклонные рубчики. Естественно, для усиления тяги в топочной камере к самовару прилагалась и труба.

Обычно отец разжигал самовар летом, на балконе. С него — весь двор, как на ладони. Соответственно, в любой момент можно было окликнуть проходящего знакомого. Окликнуть и пригласить зайти в гости. Сначала на чашку чая, ну, а там — как дело дальше пойдет. Перейти от чая к чему покрепче отцу много времени не требовалось.

Но иногда попадала ему, как говорила мама, «вожжа под хвост», и тогда самовар мог разжигаться и зимой. С парадного стола, что стоял в гостиной, снималась скатерть, он подвигался ближе к окну — так, чтобы потом, когда на него водрузят самовар, изогнутое колено трубы можно было выставить в форточку, и отец начинал колдовать с лучиной и плашками для розжига.

Так было и в тот раз. С той лишь особенностью, что как только лучина, загруженная в топочную камеру, разгоралась и отец надевал трубу, чтобы усилить тягу, как тут же… Уже хорошо занявшийся огонь через какое-то небольшое время гас.

Всё стало понятно, когда после третьей неудачной попытки отец снял с самовара трубу, чтобы по новой разжечь огонь в топочной камере. Снял трубу — и из неё… Весь чумазый, перепачканный в саже… Из неё вывалился… Хомяк!

Как раз той зимой, на больших зимних каникулах, я ездил на соревнования в Минск. И не придумал ничего лучшего, как привезти из столицы советской Белоруссии живой сувенир — парочку хомячков. Самца и самочку. Хомяка и хомячиху.

На новом месте они сразу же и с неподдельным увлечением занялись обустройством собственного гнездышка в огромном фанерном ящике из-под «Беломора», что отцу под такое святое дело («хомякам у моего юнната жить где-то надо!») презентовали продавщицы из ближайшей «Бакалеи». Почти две недели этим делом зверьки занимались вдвоем. Правда, самец как-то не проникся, и самочке время от времени приходилось его наставлять на путь истинный. Видимо, это не очень ему нравилось и в один не самый радостный для меня день он… Исчез!

Безрезультатно несколько раз обыскав квартиру, я решил, что самец, воспользовавшись тем, что отец никогда не смотрит под ноги, выскочил в подъезд через раскрытую им (на входе или выходе — какая разница!) дверь и… Скорее всего, стал добычей соседского Барсика! Это же не кот. Просто прожора какая-то! Ненасытная. Потому и приходится кормить его всем подъездом. И чтобы хомяк проскочил мимо него… Нет, навряд ли.

В общем, погоревал я дня два, а потом — что делать? — хорошо, хоть самочка осталась! В общем, жизнь продолжилась уже без самца. Может, она и дальше шла бы себе потихоньку, если бы не отцова тяга к чаю из самовара.

Именно благодаря этому обстоятельству и выяснилось, что никуда самец не убегал. И на Барсика грешил я зря. Просто самец решил залечь «на дно в Брюгге» и переспать зиму. Как это и положено всем уважающим себя хомякам. Видимо, его индивидуальные биологические часы сработали. И хоть в квартире тепло, но солнышко-то — зимнее. А то, что лампы накаливания по квартире… Биологические часы не обманешь! Зима — значит, надо спать! Но для начала…

Для начала надо найти нору! И хомяк её нашел. Под ванной, где обычно лежала труба до того, как отец не начинал возиться с самоваром. И пока мы — ни сном, ни духом, хомяк где-то по квартире надыбал старых тряпок, отцовой ветоши для протирки инструмента и всё это сволок в самоварную трубу, оборудовав там себе мягкое, теплое и уютное гнездышко. Подальше от этой вечно деятельной хомячихи! Оборудовал и завалился в неё спать! Крепко-накрепко. Всю зиму. А тут отец со своим самоваром!

И какой, спрашивается, сон?! Когда вся нора в дыму, на голову тебе непонятно откуда сыплется сажа, всё трясется и ходит ходуном…

В общем, никакой зимней спячки у хомяка не получилось. И после того, как я его отмыл и высушил, супруга незамедлительно привлекла его к исполнению его прямых обязанностей. Не иначе, успела соскучиться за время его не очень долгого отсутствия!

А отец ещё долго ругался, с усилием выбивая из самоварной трубы плотный клок ветоши и старых тряпок, послуживших основой для несостоявшегося зимнего логова хомяка.

Долго возился… Но выбил-таки. И в тот раз, несмотря на непредвиденные трудности, попили мы чая из самовара. С дымком и бабулиным вишневым вареньем.