Воспоминания — статьи по теме

Добрую половину своей жизни я прожила в славном городе Запорожье. Чем он славен? Приходилось ли вам видеть когда-нибудь потрясающие по своей мощи индустриальные гиганты Запорожья? «Запорожсталь», «Днепроспецсталь», «Коксохим», «Армалит»… Какие звучные имена! Как мы все гордились тогда, что живем рядом с этим «дивом-на-весь-свет»! Работать на этих заводах считалось почетным. И нас совсем не пугали огромные разноцветные, чаще свинцово-сизые или

Как ни странно, большую часть времени «человек разумный» действует «на автомате». Разум при этом, конечно, используется — главным образом та его часть, которая отвечает за решение тех или иных логических задач. В этом мы отличаемся от животных не качественно (увы!), а лишь количественно. Интеллект высших животных позволяет им решать весьма сложные задачи, в том числе и требующие планирования. А вот наше самосознание большую часть времени

В детстве казалось, нас окружает огромный мир с интересными открытиями, радостными неожиданностями и неведомым будущим. Взрослея, мы окунаемся в череду проблем, и цвета радуги из необъятного разноцветья постепенно сводятся к семи ярко выраженным полоскам.

Мы сидим на берегу моря… Созерцаем бескрайнее водное пространство и понемногу таем, плавимся под лучами палящего солнца. Зажмурившись от его ярких лучей, я вглядываюсь в лица счастливых беззаботных отдыхающих.

«Человек сказал Днепру: — Я стеной тебя запру! Ты с вершины будешь прыгать, ты машины будешь двигать…» (С. Маршак)

Этот чемоданчик папа доставал с полки нечасто, буквально несколько раз в год, обычно после праздников. Невзрачный кейс потерто-синего цвета с металлическими застежками и плотно прижимающейся к корпусу гофрированной ручкой абсолютно неожиданно хранил в себе Магию. Магия была во всем. Благодаря чемоданчику, вещи начинали использоваться не так, как привычно, и становилось можно то, что раньше было

Времена ещё те были. Когда народ о деньгах напрочь забыл. По той простой причине, что не было их у него. А как появлялись, так почему-то не в том самом количестве, чтобы взял да и рассчитался по всем долгам. Так что если деньги вдруг прорисовывались на горизонте, обязательно репу чесать приходилось.

Я стараюсь не философствовать особо, не анализировать прошлое, не ковыряться в причинах и следствиях давно минувших событий, не сожалеть. Какая разница, что именно я когда-то не сказала и не сделала, ведь никто не знает, что было бы, если… В общем, бессмысленные занятия.

Сейчас этот город совсем в другой стране. И имя у него не то, что раньше было. И даже не то, что дал ему Александр Македонский, заложив по пути в Индию на этом самом месте крепость. Когда-то, когда все мы жили в той самой стране, которой нынче уже нет, он носил гордое имя одного из классиков известного в свое время политического учения — Ленинабад.

Помню… Помню ещё времена, когда клуб битком был. И приходил народ в этот очаг сельской культуры задолго до сеанса, о котором можно было узнать из надписи, что, пусть и коряво, но старательно выводилась мелом на доске объявлений, висевшей у самого крыльца. Там обычно и про время, когда начало, и про цену билетов — и взрослых, и детских, и про жанр картины, и про то, что «очень интересно». В общем, про всё важное киномехаником подробно

Не знаю, кто и как, лично я химию — уважаю. А вот химиков не люблю. Но сочувствую им. Ущербный они народ. И бесполезный.

Праздники. Они обязательно есть в нашей жизни. Как без них?! Если всё — сплошь череда одних серых будней… Не остается ничего другого, как заскочить в первый из подошедших к остановке синих, рогатых и почти живых троллейбусов, да смотать на Большой Каретный. Вытащить из одному тебе известного схрона черный пистолет, легким щелчком вставить в него обойму, передернуть затворную раму и… Застрелиться. Да что это за жизнь, если в ней нет праздников?

Мы все учились понемногу. Иногда очень даже понемногу. В толстенной тетради, на целых девяносто листов… Ох, и дорогущая же, собака. А куда денешься? Если именно такую — на девяносто, не меньше! — сам препод велел купить. По мне, так и тоненькой, на двенадцать, хватило бы. Тем более, она — куда как дешевле! Как минимум, на кружку пива. А если не в баре, а в чипке, что у Финляндского вокзала, так и на две.

Как-то раз неподалеку от станции столичного метро «Новослободская» — а дело было много лет назад — наткнулась на бабушку старенькую, сутуленькую, сухонькую. Наткнулась почти что в буквальном смысле, там все время пешеходный поток на узеньком тротуаре, что называется «мама, не горюй». Под ногами у старушки стояла советских времен и потому видавшая виды хозяйственная сумка из нейлона…

В то лето время моих каникул частично совпало с отпусками родителей. И меня не стали отправлять в пионерлагерь. Или посылать если не к тетке, то к какой из бабуль. Мы, все вместе, поехали к морю. В Новороссийск, где со своей семьёй жил отцов брат.

Юлиана Дилер Кёпке (Juliane Diller Koepcke) — единственная из 92 пассажиров, выжившая после авиакатастрофы в декабре 1971 года. Спустя сорок лет Юлиана вспоминает про десять дней ее жизни, которые она, в семнадцатилетнем возрасте, провела в джунглях Амазонки и самостоятельно вышла к людям.

Кому первому в голову пришла мысль искупаться, сейчас уже трудно сказать. Винтокрылая машина шла на бреющем над бирюзовой поверхностью моря. А оно так манило,

Это было еще в СССР. Мне, к величайшему сожалению, лично встретиться с Михаилом Аркадьевичем Светловым не удалось, но вот какую историю я услышал от моей тети Зины, или, как ее официально звали, Надежды Казимировны.