• Мнения
  • |
  • Обсуждения
Юрий Москаленко Грандмастер

Почему Эмиль Золя умер тогда, когда вовсе не собирался на «тот свет»?

28 сентября 1902 года, 105 лет назад, на полу своей парижской квартиры на Брюссельской улице были найдены в бессознательном состоянии Эмиль Золя и его жена Александрина. Прибывшие медики констатировали: писателя привести к жизни невозможно, он уже скончался, а супругу можно попытаться спасти. Ее отвезли в госпиталь, где и привели в чувство. После этого мадам Александрина прожила еще 23 года.

Причиной смерти писателя было названо отравление угарным газом. Случайно или нарочно, но дымоход печи был сверху чем-то забит с тем расчетом, чтобы продукты горения выходили в комнату. Причем, что странно, дымоход к приезду полиции был тщательно вычищен. Кем? Неизвестно. Зачем? Очевидно для сокрытия следов преступления. И еще вопрос: почему при наличии тяги (это тут же проверили) угарный газ собирался в комнате? Поначалу на это не особо обратили внимание, а может быть, и не хотели придавать такому «пустячку» значения. Дело в том, что за несколько лет до этого Золя стал знаменит своим письмом к президенту Французской республики, которое он назвал недвусмысленно: «Я обвиняю».

Речь шла о так называемом деле Дрейфуса. Золя был одним из самых резких критиков в ходе процесса в защиту офицера французского Генштаба А. Дрейфуса, еврея по национальности, которого клеветнически обвинили в шпионаже в пользу Германии. Ярая антисемитская истерия, которая сопровождала весь ход судебного разбирательства, возмутила писателя… Золя выступил на этом процессе в числе тех, кто отстаивал невиновность Дрейфуса, и, отчасти благодаря ему, ложное обвинение позже было снято. Этого «хозяева жизни» так и не смогли ни забыть, ни простить писателю.

Возможно, именно поэтому власти и не были хоть как-то заинтересованы в том, чтобы информация о следственном эксперименте вообще просочилась в прессу. Как говорится: умер Максим, ну и Бог с ним!

По большому счету Эмиль никогда не был в фаворе. Задумав «переплюнуть» самого Бальзака в деле натуралистического описания судеб соотечественников, Золя обладал острым умом, наблюдательностью, и никогда не щадил тех, кого, мягко говоря, не любил. А так как в этот разряд вовсе не случайно попали люди, умножающие свои богатства за счет жестокой эксплуатации бедных, им больше всех и доставалось на орехи. Так что для них Золя был очень мощным раздражителем.

Он прожил чуть более 62 лет и находился в явно хорошей творческой форме. И не собирался, образно говоря, вешать бутсы на гвоздь. А своей практически нечеловеческой усидчивостью и трудолюбием он поражал своих оппонентов как тогда, так и сейчас. Он трудился по девять-десять часов в сутки, и успевал ежедневно написать от 1000 до 2500 слов. При этом он всегда тщательно разрабатывал сюжетную схему своих произведений.

Отчасти это было возможно из-за того, что у него в браке с Александриной не было детей, так что никто не отвлекал его от творчества. Двух своих отпрысков Эмиль прижил с экономкой-служанкой, так что его отцовство еще нужно было доказать, но ими он практически не занимался, чтобы не навлечь гнев супруги.

И второе пояснение к столь чрезмерному увлечению литературным творчеством: на бумагу он выплескивал всю свою нерастраченную сексуальную энергию, иногда жалуясь друзьям, что Александрина настолько холодна, что разжигает в нем страсть не чаще одного раза в 10−12 дней. Хотя трудно это назвать отговоркой — что выбрал, то и имел…

Итак, на некоторое время Париж стал безутешен. Власти, как водится в таких случаях, сделали небольшие «подарки». В частности, Золя было возвращено членство в сообществе кавалеров ордена Почетного Легиона, а, значит, писатель вновь был удостоен права на погребение с воинскими почестями. Правительство подготовило пышную церемонию…

Но шила в мешке не утаишь. Спустя четверть века, в 1927 году, священника вызвали к одному умирающему парижскому рабочему. Тот, исповедуясь в грехах, упомянул и о сентябре 1902 года, когда вместе с товарищем чистил дымоходы на Брюссельской улице. Им вдруг рассказали, что в том-то доме живет известный защитник евреев Эмиль Золя. Убедившись, что писатель заночует дома, они дождались сумерек и «запаковали» дымоход щебнем и другими стройматериалами, а рано утром, пока Париж спал, они снова вернулись в этот дом и почистили дымоход.

Может быть, этот рабочий и впрямь считал, что это признание снимет с его души страшный грех. Но скольких увлекательных страниц своего мастера пера так и не дождались французы! Вот так иной раз эмоциональный порыв простого печника способен перечеркнуть ход развития литературы целой страны…

Статья опубликована в выпуске 28.09.2007
Обновлено 15.07.2022

Комментарии (7):

Чтобы оставить комментарий зарегистрируйтесь или войдите на сайт

Войти через социальные сети: