Проза жизни

Было время, когда по городу моему ходить можно было лишь с закрытыми глазами. Серость и грязь вперемешку с броскими вывесками, вечно зовущими тебя куда-то бежать, что-то хватать, погружали столицу в хаос, селили тоску в душу. Стеклом и бетоном сковали живой город надежно, как прячут под железными латами сердце. И казалось мне, нет города угрюмей моего.

Карабах, Чечня, Афган — они не каждого коснулись. Может, ещё и потому мы их стыдливо «локальными конфликтами» называем. А конфликт, он конфликт и есть. Сбежались соседи на коммунальную кухню, поругались, покричали, руками поразмахивали, да и разошлись. Через время какое и вспомнить тяжело: а из-за чего всё это

Двери распахнулись, оголяя внутренности магазина. Пред собой я увидел огромный муравейник, забитый людьми, которые носились от прилавка к прилавку, наполняя свои тележки продуктами. Действительно, что делать в погожий выходной день? Зачем что-то делать, когда можно сходить в магазин и остаться там до вечера.

Ну да, я родилась в Чехии. Или, как называли эту страну римляне, а вслед за ними и вся средневековая Европа, — в Богемии. И что из того? Много… Уже оч-чень много лет я живу в России, но от этого не стала русской.

Чем старше становлюсь, тем больше ловлю себя на мысли, что настороженно отношусь к старым людям. К людям, которые свою миссию старшего мудрого видят лишь в беспрестанных жалобах на свое здоровье и невнимание молодых, раздаче по делу и без дела добрых советов, плавно перетекающих в ценные указания, или же в сохранении вечной скорбно-серьезной мины на лице.

Нет, так-то на хуторе хорошо. Лес рядом. Настоящий. Не какие-то там посадки. Вчера за груздями ходили. Набрали. Мать с ними допоздна возилась. Мыла, чистила, потом замочила. Может, если сегодня отварит, пойдём обратно, к бабуле? Или завтра?..

Навеяло меня написать барахольный сказ о наших бравых русских дельцах, которые находят ответ на всякий вопрос и лазейку из любой ситуации. Естественно, уловки их нацелены на простой результат: быстро втюхать товар очередному простачку.

Чего только не бывает на экзаменах… Это сейчас вспоминаешь о том, что было, с улыбкой, а тогда… Нет, коленки, как правило, не дрожали и в обморок прямо в аудитории обычно никто не падал. Но… Иногда такие страсти на сессии происходили, что куда там до них господним. Жизнь-то — реальная, не придуманная кем-то из евангелистов.

— Зачем же так мучиться? — пожал муж плечами в ответ на мои стенания после очередного похода в парикмахерскую.

Наверное, скажете: проще простого — нащелкать кадры цифровой камерой или на телефон, загрузить их в компьютер, выбрать нужные снимки, обработать программой Photoshop, скинуть удачные из них на флешку и отнести в фотоателье, где их подвергнут обработке и напечатают. Всё сейчас просто, а ведь всего 25 лет назад это был трудоемкий процесс, окутанный тайной. Была некая романтика, действо.

Поезда, поезда… Иногда смотришь им вслед, дрожа на полутёмной улице, а у них там, внутри — светло, тепло и целая своя, поездовая жизнь… Поезд — это не самолёт. Там не нужно бежать, чтобы успеть на регистрацию, нет необходимости проверять свой багаж у полицейских и снимать часы-ремни. Там не нужно бояться, что сейчас заложит уши и тряханёт в очередной воздушной яме. Ты просто приходишь к назначенному времени, вежливо приветствуешь улыбчивую,

Приехали как-то мы в Ригу. На летнюю практику. А питерский поезд в столицу советской Латвии прибывал рано. Рабочий день ещё не начался, учреждения, конторы там всякие закрыты. Каждая на свой, но одинаково большой и надежный амбарный замок.

Алексей появился в нашей с Симой компании неожиданно. Мы шли в сторону отеля в Стамбуле и случайно встретились со старыми знакомыми — двумя супружескими парами, которые затащили нас в свою гостиницу немного выпить за встречу. Там я и рассказал, что ищу помощника, обязательно с машиной, молодого и энергичного. Вот они и познакомили меня с этим самым Алешкой.

А меня создавать не надо — я и так королева. Мое «дворянское происхождение» — незыблемо и неоспоримо. Мои стать и поступь — величественны. Мои глаза лучатся благодушием и снисходительностью.

Соломенное — это городской район у самого Логмозера, по оба берега Петрозаводской губы, и с одного берега на другой по понтону перебраться можно. Понтон тот и губа, и плоты с лесом, что раньше на лесопильно-мебельный комбинат водой шли, всё — в конце фильма «Коля — перекати поле», когда уже титры идут и группа съёмочная благодарность выражает, всё — отснято.

Я иногда консультирую детей и подростков по выбору профессии: диагностика интересов и склонностей, особенности характера и мышления, образ идеальной профессии и пути ее получения… Работа психолога-профконсультанта до этого случая мне тоже казалось идеальной…

В этот раз решил обойтись без компании — решил один выпить холодненькой водочки под что-нибудь мясное. Самостоятельно, так сказать. И стал готовиться к этому мероприятию заранее… И поймал себя на мысли, что практически начал подготовку к некоему ритуалу почти религиозно-философской практики.

Рак во всех его проявлениях — страшная болезнь. Если поставлен диагноз онкологического заболевания, для пациента он звучит, как приговор. Ежегодно в России от различных видов рака умирает около 300 тысяч человек. Я не буду рассказывать о новых методах лечения этого тяжелого недуга, а хочу показать, что может сделать сам человек, чтобы противостоять тяжелой болезни.