Вариант А предполагал движение вместе с караваном до Ярославля и дальше к Нарве и Финскому заливу, а оттуда в Данциг, где Крузо наверняка смог бы продать китайские товары с большой выгодой.
Версия В предполагала, что Крузо покидает караван в каком-либо поселке на Двине, откуда он мог бы за несколько дней добраться водным путем до Архангельска и сесть на корабль, идущий в Европу.
Из двух вариантов мыслящий нестандартно Крузо выбрал третий. Он решил, что следовать любым из упомянутых маршрутов в осенне-зимнее время было не слишком разумным: путь через Данциг отпадал, потому что Балтийское море замерзает (на самом деле, знатоки пишут, что Гданьский порт является незамерзающим, но то ли Робинзон этого не знал, то ли зимы в ту эпоху отличались особой ледовитостью), а передвижение по суше в тех краях было едва ли не более опасным, чем в землях, где хозяйничали монголо-татары (по-видимому, героя Дефо пугало то обстоятельство, что Прибалтика была одним из театров ведения Северной войны). Что же касается Архангельска, то к моменту, когда Крузо планировал добраться туда, сезон судоходства заканчивался, а купцы, живущие в городе в теплое время года, ближе к зиме обычно переселялись в Москву.
Взвесив все «за» и «против», Крузо пришел к выводу, что в зимнем Архангельске его ждали холод, голод и одиночество, и счел за лучшее провести зиму там, где и оказался в настоящий момент — в сибирском Тобольске. Здесь он в любом случае мог быть уверен в трех вещах, которые дают ему надежду благополучно пережить суровую зиму: наличии провианта, отапливаемого жилья и хорошего общества.
Он пишет:
Всего замечательнее было то, что я нашел хорошее общество в этом городе, расположенном в варварской стране, невдалеке от Ледовитого океана. Неудивительно: Тобольск служит местом ссылки государственных преступников; он весь полон знати, князей, дворян, военных и придворных. Тут находился знаменитый князь Голицын (Prince Galitzin), старый воевода Робостиский и другие видные лица, а также несколько дам. Через своего спутника, шотландского купца, с которым я здесь расстался, я познакомился с несколькими аристократами и не без приятности проводил с ними долгие зимние вечера.
Робинзон пишет, что особенно сблизился с князем ***, ссыльным царским министром, и, не удержавшись, рассказал ему о своем отшельничестве на необитаемом острове. Приятели проводили время в философских разговорах, главной темой которых были преходящий характер земного величия и преимущества простой жизни на лоне природы.
Князь поведал Крузо, что, по его мнению, «верх человеческой мудрости — уменье приспособляться к обстоятельствам и сохранять внутреннее спокойствие, какая бы буря ни свирепствовала кругом», и о том, что, оказавшись в сибирской ссылке, он чувствует себя гораздо счастливее своих недругов, не испытывает ни малейшего желания вернуться ко двору и не променяет этой дикой пустыни, покрытых льдом озер и лесов на дворец в Москве. Крузо решил, что в лице опального князя нашел единомышленника, своего рода «русского Робинзона».
Герой Дефо прожил в Тобольске восемь месяцев, а в начале мая начал собираться в дорогу, предложив русскому вельможе, с которым завел тесную дружбу, тайно покинуть Тобольск и ехать вместе с ним до Архангельска, где он смог бы под вымышленным именем сесть на любое иностранное судно, которое доставит его в Европу.
Князя, истинно русского человека, обуревали противоречивые чувства. Как всякий узник, он хотел бежать из места своего заключения и одновременно в глубине души надеялся, что у него остался шанс вернуться ко двору. Он утверждал, что достиг высшей мудрости, и через минуту откровенно признавался, что чувствует себя «жалким рабом своих страстей».
Такая нелогичность поведения князя ввела прямодушного Робинзона в ступор:
Если сначала я был изумлен, то теперь пришел в полное смущение и, ни слова не говоря, смотрел во все глаза на своего собеседника.
Похоже, что Дефо, с присущим ему гениальным даром «инженера человеческих душ», был, в сущности, первым английским литератором, заглянувшим в бездны загадочной «русской души».
Взвесив все за и против, князь поблагодарил Крузо, но решительно отказался от его предложения, однако попросил его помочь сыну, который находился в таком же положении, как и он, и жил неподалеку.
Кто на самом деле был прототипом тобольского друга Робинзона, князя***? Академик
В переводе книги, сделанном З. Журавской, действительно упоминается «знаменитый князь Голицын», но на самом деле вопрос этот далеко не столь однозначен.
- Во-первых, Дефо не утверждает, что вельможа, с которым подружился Крузо, князь и «ссыльный царский министр» — это ранее упомянутый им Голицын (в конце концов, в Тобольске могло одновременно находиться несколько русских князей, некогда близких к престолу, но отправленных в ссылку).
- А во-вторых, существовало несколько вариантов текста романа, и фамилия Голицын могла оказаться позднейшей вставкой.
Тем не менее большинство исследователей склоняются к тому, что ссыльным князем был именно Голицын, причем не безымянный представитель этой фамилии, а Василий Васильевич Голицын (1643−1714 гг.) — наверное, самый известный в Европе ссыльный вельможа петровского времени. Но не стоит забывать, что между фаворитом царевны Софьи и героем романа Дефо есть существенные различия.
После отстранения царевны Софьи от власти Василий был отправлен в изгнание, и несмотря на все старания двоюродного брата Бориса Голицына, любимца Петра, его положение не удалось сколько-нибудь значительно облегчить. Место заточения несколько раз менялось, и в конечном итоге князя с семьей поселили на реке Пинега, в 200 км от Архангельска, где ему и предстояло провести остаток своих дней. Князь послал несколько челобитных царю, но Петр был непреклонен, хотя и разрешил оказывать помощь узнику. Умер Василий Голицын в 1714 году.
Робинзон из Тобольска направился в Архангельск, и можно допустить, что по прихоти судьбы он мог в пути встретить князя. Но даже и в этом чисто гипотетическом случае человек, находящийся под надзором властей, едва ли имел возможность вести долгие беседы с иностранцем.
Положение князя существенно отличалось от того, что было описано Дефо. Князь назван бывшим царским министром. Он им и был, однако не «царским», а скорее «царевниным», потому что был назначен на этот пост Софьей, сестрой Петра и его соперницей в борьбе за престол. Шансы, что царь вернет человека, которого считал опасным врагом, ко двору и предоставит ему важный пост, были равны нулю, и реальный Василий Голицын не мог этого не понимать.
Существует еще одно историческое лицо, которое могло стать прообразом ссыльного князя G (как этот персонаж именуется в некоторых вариантах издания романа Дефо). Обратим внимание на фрагмент, где А. Брандта рассказывает о пребывании посольства в Иркутске:
За это время воевода князь Иван Петрович Гагарин неоднократно сердечно угощал нас. За его столом я видел монгола вроде святого, который все время молился по-своему и что-то тихо шептал.
Князь Иван Петрович Гагарин — представитель княжеского рода Гагариных, который был воеводой в Иркутске и Якутске. Тобольском он не управлял, однако этот город был вотчиной его старшего брата — князя Матвея Петровича Гагарина (1659−1721 гг.), первого сибирского губернатора.
Князь Матвей Гагарин, один из самых влиятельных вельмож петровской России, после учреждения в 1708 году губернского правления был назначен сибирским губернатором, но в столице своей губернии, Тобольске, появился лишь в 1711 году. Судя по оценкам историков, он был инициативным и энергичным менеджером и многое сделал для развития края. Обладая громадной, по сути, «проконсульской» властью, Гагарин, как, впрочем, и большинство соратников Петра, был далеко не безгрешен и никогда не забывал о собственном кармане.
В 1714 году обер-фискал Нестеров обвинил губернатора в казнокрадстве, и против него было начато следствие, но князь вернул в казну более 200 тыс. рублей и был оправдан. Однако обстоятельства сложились не в пользу князя, и вскоре против него было возбуждено новое дело. В начале 1719 года Гагарин был уволен со своего поста и взят под стражу. Князь повинился и написал царю покаянное письмо, однако Петр оказался непреклонен, и в 1721 году бывший сибирский губернатор был казнен.
Возможно, причиной жестокости царя было не только казнокрадство. Поговаривали, что негодование царя вызвали слухи о том, что Гагарин, при содействии шведских пленных, сосланных в Тобольск, имел намерение отделить Сибирь от России и создать там самостоятельное государство. Об этом, в частности, писал в своих мемуарах пленный шведский капитан Страленберг, живший долгое время в Сибири:
Он хотел превратить Сибирь в собственное королевство, войско набирал.
История, слишком похожая на фейк.
Во многом судьба Гагарина действительно напоминает судьбу князя*** из романа Дефо.
- Он, в отличие от Голицына, был важным сановником при дворе Петра и долгое время жил в Тобольске, сначала в качестве губернатора, а после того, как против него было начато следствие, — де-факто на положении ссыльного.
- К тому же Гагарин, хотя и находился в опале, все еще сохранял надежду на то, что царь прислушается к его заступникам и сменит гнев на милость (князь *** сказал Робинзону: «Неужели вы приняли за чистую монету мои заявления о презрении к миру… Поверили, что я не пожелаю вернуться, если меня призовут занять прежнее положение при дворе, если я вновь буду в милости у моего повелителя царя?»).
Он и в самом деле был изначально оправдан, но колеса бюрократической машины неотвратимо набирали обороты, и, перефразируя слова поэта, конец пути был уже близок и неотвратим.
Конечно, Р. Крузо был в Тобольске в начале XVIII века, за полтора десятка лет до опалы Гагарина. Однако историческая точность не была сильной стороной Дефо, тем более что речь идет о художественном произведении, где перемещение героев и событий во времени не является чем-то необычным.
Окончание следует…
Елена Голивкина, ждем еще статей))